Дым и зеркала (сборник)

Дома и хижины на птичьих ногах заполнили Лондон,

голенастые через такси переступают и угольками горящими

гадят на велики,

и гуськом идут за автобусом, бормоча

цып-цып-цып-цып-цып-цып.

Старухи с зубами железными пристально смотрят из окон,

а потом возвращаются вновь к волшебным своим

зеркалам,

к домашней работе,

пылесосить туман и прореживать грязный воздух.

IV.

В Старом Сохо четыре, он превратился

в заповедник былых технологий.

Маятник загов о ров ключом заведен

серебряным, и он медленно выбивает

на всех задворках: «Часовщик», «Абортарий»,

«Табак, сигареты».

Дождит.

Электронные детки в дисковых шляпах

Садятся за руль сутенерских авто,

модемные сводники,

королевичи громких клаксонов;

в неоне вечно флиртуют, под фонарями шляются,

суккубы, инкубы, продажные, с глазами смарт-картами,

все для вас, если у вас есть номер и вам известны

дата окончания срока действия и все такое.

Один подмигивает

(словно вспыхивает вкл, вкл-выкл, выкл-выкл-вкл),

шум поглощает сигналы беспокойной фелляции.

(Скрещиваю пальцы:

двойная защита от ведьмы,

действенная, как сверхпроводник или простое заклятие.)

Два полтергейста делят на дом еду. Старый Сохо

вечно меня нервирует.

Брюэр-стрит. Шипение из аллеи: Мефистофель

распахивает пальто,

мельком вижу подкладку (в базе данных древние

заклинания,

чародеи выкладывают призраков и диаграммы), проклятия,

а затем:

Врага извести?

Наслать засуху?

Сделать бесплодной супругу?

Лишить невинности?

Вечеринку испортить?..

Для вас, сэр? Не хотите? Думайте лучше, прошу вас.

Несколько капель всего вашей крови на распечатке,

И вы – обладатель счастливый нового синтезатора голоса.

Слушайте.

Он ставит портативный прибор на столик, которым служит

потертый чемодан,

Привлекая немногочисленную аудиторию, подключает

синтезатор, набивает:

диск «С» промт: искать

и тот начинает, голосом чистым и свежим:

Orientis princeps Beelzebub, inferni irredentista menarche et demigorgon, propitiamus vows…

Я прочь тороплюсь, поскорее, по улице,

и по пятам за мной следуют

бумажные призраки, старые распечатки,

а он бубнит рыночным зазывалой:

Не двадцать.

Не восемнадцать.

Не пятнадцать.

Он обошелся мне, дай сатана, в двенадцать. Но вам,

леди, ради вашего славного личика,

чтобы поднять настроение, вам —

за пять.

Пять. В самый раз.

И она покупает .

V.