Дым на солнце

Возможно, это и означало любить. Быть вместе и порознь в одно и то же мгновение.

«Будь водой».

Марико кивнула, как будто это нашептал ей дух, просочившийся сквозь каменные стены.

– Однажды ты сказал мне, что я вода, – сказала она Оками. – Я много думаю об этом, когда остаюсь наедине со своими мыслями. Вода меняется и течет вместе со своим окружением, но я поняла кое-что еще. Стоячая вода со временем мутнеет. Даже если я не уверена, каков будет исход, я должна продолжать двигаться. И ты должен продолжать двигаться, пока не сгнил изнутри. Не сдавайся.

После долгой паузы Оками ответил:

– Если ты вода, то я огонь. Огонь уничтожает все, к чему прикасается. Я не собираюсь уничтожать тех, кого люблю. Больше никогда.

– Это оправдания слабака. Ты должен тем, кого любишь, что-то гораздо больше, чем это. Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь, что нам делать – пока мы вместе не придумаем план. – Марико наполнила свои слова всей убежденностью, на которую была способна. – Хотя ты никогда не хотел быть лидером, пришло время тебе стать кем-то большим. Стать лучше, сильнее и мудрее этого.

Оками молчал, изучая ее сквозь железную решетку своей камеры.

– Я бы никогда не осмелился указывать тебе, что делать, Марико. Я могу лишь сказать тебе только то, чего хочу.

– Ну и чего же ты хочешь?

Он скрестил руки на груди, затем потер подбородок. Из раны на голове по его лицу стекала свежая кровавая дорожка. Несмотря на раны, он придал своему измученному лицу осторожное выражение.

– Я хочу, чтобы ты уехала отсюда как можно дальше, возможно, нашла хорошего юношу – наверняка с кучей изъянов, которые я бы обнаружил, – и построила свою жизнь вдали от этого мира и его яда. – Хотя тон Оками был почти поддразнивающим, Марико разглядела правду, скрытую за сарказмом.

– К сожалению, – ответила она таким же саркастическим тоном, – поскольку уже очевидно, что мне не нравятся хорошие юноши, ничем не могу тебе помочь. Чего еще ты хочешь?

Оками упер руки в землю и заставил себя встать, каждое его движение было борьбой, каждый шаг был омрачен болью. Марико встала вместе с ним, словно предлагая ему плечо, на которое он мог опереться. Руку, за которую можно держаться. Поддержку, которую она не могла оказать ему сегодня днем.

Они стояли друг напротив друга – железные прутья, кровь и тьма разделяли их, – но Марико чувствовала его присутствие, как если бы он был рядом, как если бы его пальцы обвились вокруг ее пальцев, а его плащ упал на ее плечи.

– Я хочу сказать тебе, что люблю тебя, без цепей на моих ногах, – сказал Оками. – Без оговорок и сомнений.

Марико кивнула, не в силах ответить.

Он продолжил:

– Я хочу обнять тебя, когда скажу это. Под открытым небом.

Она осторожно втянула воздух, ее сердце шумно билось в груди.

– Почему?

– Ты выглядишь так, будто тебя нужно держать в объятьях.

– Потому что я девушка?

– Нет. – Он улыбнулся, с трудом удерживая свое тело прямо, каждое усилие явно утомляло его. – Иногда всем нам просто нужно, чтобы нас обняли. – Это звучало мягко, каждое слово было похоже на ласку.

Она сглотнула, боль в груди растеклась до кончиков пальцев.

– К сожалению для нас обоих, в этом я тоже не могу помочь тебе. Что-нибудь еще? – Марико схватилась за прутья, чтобы не упасть.

– Я хочу прикоснуться к тебе, – мягко сказал Оками. Откровенно. Лунный свет скользнул за пелену облаков, вокруг них сгустилась тьма.

– Оками, я…

– Я хочу провести руками по твоей коже и услышать, как ты вздыхаешь.

Хотя она больше не могла видеть его за решеткой, в ее сердце вспыхнуло пламя. Это было неуместно. Сейчас совсем не время ему говорить о таких вещах, а ей – слушать.

– Перестань. – Марико крепко сжала железо. – Я не могу представить худшего времени и места для таких слов.

– Мы делаем то, что должны, – повторил он свои предыдущие слова.

Облака разошлись, и белый свет луны снова полился в окно, как будто всегда наблюдал за ними. И просто на мгновение отвел взгляд.

Взволнованная бурей эмоций, кипящих внутри ее, Марико начала собирать свои вещи.

– Сегодня ночью я обдумаю другой план, который поможет тебе сбежать отсюда. – Она замерла, ее разум был быстрее губ. – Насколько здесь холодно?

– Довольно-таки.

– Ты видел здесь какие-нибудь признаки льда?

Оками покачал головой.

– Тебе не нужно…

– Если тебе нечего сказать, лучше помолчи.

Он рассмеялся себе под нос.

Марико хмыкнула, собрала вещи и затянула шнур на талии, готовясь уйти.

– Марико.

И снова то, как Оками произнес ее имя, отозвалось мурашками по ее телу – жар, сменяющийся холодом, – от затылка до пальцев ног. Она и ненавидела, и в то же время любила это чувство, это смешение крайностей.

– Что на этот раз?

– Я хочу еще кое-что.

Она повернулась к нему. Выжидающе.

Цепи за спиной Оками лязгнули, когда он сделал шаг вперед, все время морщась.

– Подойди.