Дымная река

Все увлеченно внимали словесной баталии, и один только Дент заметил появление Бахрама. Он кивнул ему, показав на свободный стул между собой и Слейдом.

Бахрам уселся, и тут в своей бесстрастной размеренной манере в спор вступил Джардин:

– Чарльз, вы должны признать, что в чем-то Иннес прав. Китайцы, как всегда, устроили кавардак.

– Однако, сэр, нынешняя ситуация возникла исключительно из-за действий мистера Иннеса, – возразил Кинг. – И в его силах разрешить конфликт – нужно просто уехать. Учитывая все неприятности и неудобства, какие вызывает его присутствие, единственным разумным решением стал бы немедленный отъезд, не так ли?

Слова эти вызвали яростный отклик Слейда, уже давно ерзавшего на стуле:

– Нет! На кону не только судьба мистера Иннеса. Принципиально важен вопрос о полномочиях Палаты. Ни в коем разе нельзя допустить, чтобы она диктовала свою волю свободному предпринимателю, это стало бы недопустимым посягательством на наши права.

Слушая его, Дент энергично кивал и теперь заговорил сам:

– Позвольте мне быть предельно откровенным: если Палата намерена позиционировать себя как теневое правительство, я самым первым ее покину. Сей орган был учрежден для содействия коммерции. Его решения не имеют юридической силы, и чрезвычайно важно этот принцип сохранить. Иначе при всяком удобном случае китайцы будут пытаться использовать Палату, чтобы подчинить нас своей воле. Вот потому-то местные власти и попросили о нынешней встрече, и, по моему мнению, мы получили прекрасную возможность выступить единым фронтом в поддержку мистера Иннеса.

– В поддержку? – В голосе Кинга слышалось изумление. – Совершено преступление, но именем свободы мы станем его поддерживать?

– И тем не менее, Дент прав, – спокойно сказал Джардин. – Решения палаты не имеют юридической силы.

Чарльз Кинг потер виски.

– Позвольте вам, джентльмены, напомнить, что речь идет о голове Панхиквы. Всем нам он был добрым другом, и его коллеги по гильдии придут умолять нас сохранить ему жизнь. И что же, мы, как формалисты, им откажем?

– Ай, перестаньте! – отмахнулся Слейд. – Ради бога, избавьте нас от ваших турецких мелодрам! Не будь вы так зелены, вы бы вмиг поняли, что…

– Господа, господа! – вмешался Джардин. – Призываю вас к сдержанности. Возможно, мы расходимся во взглядах на это дело, но сейчас, конечно, не время и не место их высказывать.

В комнату вошел стюард и что-то шепнул ему на ухо. Джардин кивнул.

– Представители гильдии прибыли. Прежде чем их пригласят, хочу напомнить: какими бы ни были наши личные мнения, от имени Палаты выступит мистер Линдси, только он и никто другой. Надеюсь, это понятно?

Джардин всех обвел взглядом, остановив его на Чарльзе Кинге.

– Вот, значит, как? – Глаза Кинга сердито сверкнули. – Между собой вы уже все решили?

– И что, если так? – спокойно сказал Джардин. – Мистер Линдси председатель, он уполномочен говорить от нашего имени.

Кинг гадливо сморщился.

– Что ж, прекрасно. Давайте покончим с этим представлением. Пусть мистер Линдси говорит что хочет.

Когда в дверях появился стюард и возвестил о прибытии членов гильдии Ко-Хон, все поднялись. Делегацию из четырех купцов возглавлял старейшина Хоуква. Все они были в традиционных официальных одеждах: шарики и кисточки на шапках и цветные вставки на халатах отмечали их высокий ранг.

В иное время комнату огласили бы шумные приветствия обеих сторон, но сейчас делегация застыла на входе, лица купцов были строги и неулыбчивы, словно отдавая дань серьезности ситуации. Слуги расставили стулья в два ряда, развернутых друг к другу. Китайские купцы проследовали к ряду из четырех стульев и чопорно уселись, сложив на коленях руки, невидимые под широкими рукавами, легкое трепетание которых выдавало волнение их обладателей.

Без обычных предисловий и вступительных речей китайский толмач вручил бумажный свиток мистеру Линдси. Сломав печать, тот обнаружил послание на китайском, но переводчик Фирон был рядом, он принял свиток и скрылся в приемной.

Его не было добрых полчаса, и все это время в комнате царило молчание. Гости отвергли приготовленное для них угощение – взбитые сливки с вином и сахаром, пирожные, пирожки, шербет – и сидели неподвижно, глядя прямо перед собой. Чарльз Кинг попытался завязать беседу, но тотчас сник, видя суровые лица своих визави.

Все в этой комнате прекрасно помнили бесчисленные банкеты, приемы в садах и лодочные прогулки, на которых дружно выпивали и судачили. Все присутствующие свободно владели местным жаргоном, на котором, случалось, обсуждали то, о чем не станешь говорить с женой: любовниц, гороскопы, работу кишечника и финансы. Но сейчас никто не произнес ни слова.

Крайним слева сидел худой аскетичный Хоуква, который подарил Бахраму его любимый письменный стол. На правом краю был Моуква, доверивший Бахраму покупку жемчугов к свадьбе своей дочери; центр ряда занимал Мохейква, человек настолько порядочный, что однажды вернул клиенту деньги за всю партию чая, в которой один ящик оказался с некачественным товаром.