Дымная река

Встретили его тепло. Почти со всеми он был знаком, и потому многих заключил в объятья, а некоторых даже расцеловал, не опасаясь, что объект отпрянет. На столь бурное проявление чувств европеец посмотрел бы косо, но у восточного человека высокого ранга это считалось проявлением уверенности в себе. Еще в юности Бахрам подметил, что подобное поведение – прерогатива старшин общины, которые навязанным физическим контактом подчеркивали свою власть. Сейчас он получал странное удовольствие от того, что достиг положения в жизни, когда его объятия, похлопывания и поцелуи охотно принимались всеми, даже накрахмаленными европейцами.

Хозяин вечера мистер Линдси поздравил Бахрама с членством в Совете и подвел к своему портрету в полный рост, занявшему место в галерее бывших председателей Палаты.

– Вы, конечно, узнаёте кисть мистера Чиннери, – гордо сказал он.

– Просто великолепно! – не замедлил восхититься Бахрам. – Как ловко придумано вложить вам в руку меч. Вы смотритесь настоящим героем!

Румяное лицо мистера Линдси осветилось довольством.

– Мило, не правда ли?

– Но что за спешка, Хью? Ваш срок на посту еще не истек.

– Вообще-то осталось всего ничего. – Мистер Линдси придвинулся ближе и прошептал: – Между нами, Барри, я потому и устроил этот ужин, что хочу объявить имя своего преемника.

– Нового председателя?

– Да, его самого.

Мистер Линдси хотел еще что-то сказать, но, глянув через плечо Бахрама, осекся, поспешно извинился и отошел. Бахрам обернулся и увидел Ланселота Дента.

С их последней встречи этот худощавый человек со скошенным подбородком заметно переменился: отпустил рыжую эспаньолку, надеясь, видимо, этим удлинить лицо, но, главное, излучал дружелюбие, чего прежде за ним не водилось.

– А, мистер Модди! Поздравляю с назначением, мы невероятно рады, что теперь вы с нами. Мой брат Том передает вам наилучшие пожелания.

– Благодарю, – вежливо сказал Бахрам. – Ваше поздравление и добрые слова чрезвычайно приятны. Пожалуйста, называйте меня Барри.

– А вы меня – Ланселот.

– Хорошо, Ланс… – Бахрам запнулся на трудном для него имени, но все же выговорил: —…Ланселот.

Прозвучал гонг, призывавший гостей в столовую, и Дент тотчас подхватил Бахрама под руку. Места за столом были не расписаны, и потому ничего не оставалось, как сесть с ним рядом. Соседом слева оказался Джон Слейд из «Кантонского дневника».

Редактор был завсегдатаем Палаты, и его присутствие за столом никого не удивило. Кроме газеты, он подвизался в торговле, правда, без особого успеха. Поговаривали, «Громовержец» влез в огромные долги, но страх перед его острым языком и разящим пером не позволял кредиторам требовать возвращения ссуды.

Однако нынче красная пухлая физиономия редактора была вовсе не грозной, а, напротив, расплылась в улыбке.

– Чудесно, чудесно, – пробурчал он. – Чрезвычайно рад, что отныне вы в Совете, мистер Модди. – Слейд обвел взглядом стол, и лицо его закаменело. – Чего не скажу вон про того турка.

Слова его сильно озадачили Бахрама. Проследив за взглядом редактора, он понял, что тот смотрит на Чарльза Кинга из фирмы «Олифант и компания». Но ведь предприятие американское, а мистер Кинг американец.

– Простите, вы сказали «бурка», мистер Слейд?

– Нет, я сказал «турка».

– Я полагал, мистер Кинг родом из Америки. Вы уверены, что он турок?

– Ничто не мешает ему быть и тем, и другим, – мрачно ответил Слейд.

– Позвольте, одновременно американцем и турком? Как-то это чересчур, а?

И тогда Дент пришел на помощь.

– Будьте снисходительны к нашему славному редактору, – прошептал он Бахраму на ухо. – Мистер Слейд поборник правильного употребления слов и терпеть не может народную этимологию. Особую его неприязнь вызывает слово «дурак», что в большом ходу у простолюдинов. Он считает, это искаженный «турок», и настаивает на применении именно этого слова.

После такого разъяснения Бахрам озадачился еще больше, поскольку всегда думал, что английский «дурак» – это перевранное слово «букра» на хиндустани, то бишь «козел».

– Неужели мистер Кинг разводит коз? – спросил он.

– Я бы этому ничуть не удивился, – скорбно вздохнул мистер Слейд. – Всем известно, что истинный турок отуречит все что захочет. Amantes sunt amentes[48].

Бахрам не слышал, чтобы в Городе чужаков кто-нибудь держал коз. Но уж если кто за это взялся, то, конечно, представитель фирмы «Олифант и компания», которую здесь считали странной, ибо она вела дела себе в убыток. Мало того, ее управляющим хватало наглости осуждать других за то, что не следуют их курсом. Излишне говорить, что это не добавляло расположения к ним коллег.

Бахрам был одним из немногих, у кого сложились хорошие отношения с Чарльзом Кингом, поскольку они редко говорили о делах. Он знал, что высшие эшелоны Города чужаков настроены к Кингу крайне враждебно, и потому удивился, увидев его среди членов Совета.

– Чарльз Кинг тоже в Совете? – спросил Бахрам.