Дымная река

— Наверное, чтоб не было беспорядков.

— Каких беспорядков? — удивился Нил. — Сейчас я шел через майдан, там все спокойно.

— Вот как? — Аша-диди вскинула бровь и поджала накрашенные губы. — А на реку вы смотрели?

— Нет.

— Так гляньте. — Она потянула Нила за руку, развернув его лицом к реке.

Фарватер Жемчужной, обычно забитый судами, был пуст. Все шлюпки, кораклы и сампаны прижались к берегам, уступив дорогу двум канонерским лодкам, с двух сторон подплывавшим к Городу чужаков.

Канонерки, редко появлявшиеся в здешних водах, впечатляли бойницами и обилием вымпелов. Одна прошла совсем близко, и Нил разглядел изрядно военных на ее борту — не обычных солдат, какие слонялись по городу, но рослых маньчжурских гвардейцев.

— Что происходит? — спросил Нил.

Глянув по сторонам, Аша-диди знаком попросила его пригнуться.

— Я не уверена, — прошептала она, — но думаю, будет облава на одну факторию.

Нил вдруг встревожился.

— И вы знаете, на какую?

Аша-диди улыбнулась и потрепала его по руке:

— Это не ваша, успокойтесь. Та, что на окраине.

— Вы говорите о фактории Бухта?

— Да, — кивнула Аша-диди. — Эхо-Хон.

— То есть? — не понял Нил. — Вы так называете Бухту? Это одно и то же?

Аша-диди снова кивнула:

— Да. Эхо-Хон и Бухта — одно и то же.

С балкона Бахрам следил за разгрузкой лодки. Свои немногочисленные ящики он узнал по следам, оставленным штормом. Бахрам стал их считать и дошел до шести, когда его отвлекли удары гонга. Подняв взгляд, он увидел, что нечто большое вроде шлюпа тихо перегородило канал, закрыв выход к реке.

Теперь стало ясно, почему вдруг зазвонил гонг — он сопровождал высадку взвода маньчжурских гвардейцев: солдаты гуськом сбегали с судна и во дворе таможни строились в колонну. Вот командиры отдали приказ, и строй бегом двинулся к фактории.

Облава?! На мгновенье Бахрам окаменел, но потом все же сумел крикнуть:

— Иннес! Посмотрите туда!..

Из-под тюрбана струился пот, перехватывало дыхание, мысли путались, но одна была вполне четкой: прочь отсюда! Бахрам ощупал кушак, удостоверяясь, что кошель на месте, концом тюрбана прикрыл лицо и выскочил из квартиры. На лестнице он услышал голос Иннеса, оравшего на ласкаров либо слугу.

Как же он управится с солдатами? Да бог-то с ним, ему, отпетому мошеннику, терять нечего — ни семьи, ни репутации, уж как-нибудь разберется, а если нет, его прикроют англичане. А вот у него, Бахрама, такой защиты нет, и потому мешкать нельзя ни секунды.

Он поспешил к арочному входу, что вел в недра фактории. Оглянувшись, он увидел гвардейцев, через главные ворота вбегавших во двор, и прибавил шагу. На задах Бухты имелся выход на улицу Тринадцати факторий. Только бы добраться до него, и тогда он спасен.

За спиной грохотали солдатские сапоги. Нырнув в соседний двор, Бахрам снова украдкой оглянулся: против света гвардейцы читались силуэтами, высокие плюмажи превращали их в гигантов.

Скорее, скорее… Вышагивая по проходу, Бахрам слышал, как солдаты дубасят прикладами в дверь квартиры Иннеса. Из соседних домов выскакивали жители, потревоженные шумом. Бахрам пригнул голову и пошел медленнее, опираясь на трость. Народ сновал во всех направлениях: одни бежали на шум, другие от него. Бахрам не отрывал глаз от мостовой и, закусив конец тюрбана, шел вперед, не обращая внимания на толчки встречных прохожих. Он упорно смотрел себе под ноги и, лишь увидев свою тень, понял, что вышел за пределы фактории.

Бахрам стоял на улице Тринадцати факторий, вдоль которой тянулись знакомые лавки и заведения. Хорошо бы куда-нибудь зайти, присесть и успокоиться, подумал он, но заметил, как все лавки пустеют, ибо народ бежал посмотреть, что творится в Бухте.

Неподалеку был каменный мост через канал, с которого открывался обзор на эту факторию, вот туда-то все и спешили. Бахрам позволил толпе увлечь его на мост и, ухватившись за парапет, посмотрел на балкон, с которого еще недавно наблюдал за разгрузкой. Сейчас балкон был пуст, но под ним в окружении солдат стоял багровый Иннес, во рту его по-прежнему тлела сигара; он орал и размахивал руками, пытаясь выбраться из непростой ситуации. Да уж, в наглости и отваге ему не откажешь, но он явно угодил в переплет. Солдат рядом с ним взломал ящик, в котором Бахрам признал свой груз, и торжествующе поднял черный круглый предмет размером с пушечное ядро — футляр для лучшего гхазипурского опия, товара британской империи.

Бахрам почувствовал, что задыхается. Он схватился за горло и дернул вязку чоги, словно пытаясь сбросить удушающую петлю. Из-под распахнувшейся одежды едва не выскользнул кошель, но Бахрам, выпустив трость, успел его подхватить. Прибывающая толпа толкнула его к парапету, и он чуть не выронил деньги, однако чья-то рука поддержала его под локоть.

— Сет-джи!

Новый секретарь, как бишь его? Бахрам не мог вспомнить его имя, но еще никогда так не радовался появлению своего работника. Он сунул кошелек в руки секретаря:

— Возьмите это. Спрячьте, чтоб никто не видел.

— Хорошо, сет-джи.

Бахрам отпихнул наседавших зевак.

— Идемте, мунши-джи, идемте.

— Слушаюсь, сет-джи.