Дымная река

— Ваша жена сказала, теперь он сам мастерит их из бумаги. Мол, змеи напоминают ему о вас, когда он их запускает.

У Нила перехватило горло не только от воспоминаний о своих близких, но и от стыда за то, как поначалу он обошелся с Ноб Киссином. В этом странном и слегка лукавом человеке были сочувствие и необъяснимая притягательность. И ведь если б не он, Нил сейчас здесь не сидел бы. По сути, Ноб Киссин — добрый ангел-хранитель, надо не опасаться его, а благодарно принять как дар.

— Я очень рад вас видеть, — сказал Нил. — Простите, что не сразу вам открылся. Все это из-за мистера Бернэма. Если он проведает, что я здесь, мне конец.

— А как же он проведает? Об этом известно только мне, но я, будьте покойны, ему ничего не скажу.

— Но вдруг он меня узнает?

— О, этого не опасайтесь! — рассмеялся Ноб Киссин-бабу. — Вы так изменились, что сперва даже я не узнал вас. Для мистера Бернэма все местные на одно лицо, и он вас никогда не распознает, если сами себя не выдадите.

— Вы думаете?

— Не сомневайтесь.

Нил облегченно выдохнул.

— Пожалуйста, расскажите еще о моей жене и сыне…

Заканчивался январь, и в связи с грядущим отбытием Уильяма Джардина в Англию его друзья и сторонники пришли к единодушному мнению: нельзя допустить, чтобы отъезд выглядел поражением или, хуже того, признанием вины (не секрет, что китайские власти считали «Железноголовую крысу» архизлодеем). И оттого подготовка к прощальному ужину шла с демонстративным размахом: задолго до означенной даты всем стало ясно, что это будет невиданно пышное событие.

Ужин намечался в Зале заседаний, самом просторном и величественном помещении иностранного анклава. Чужеземцам известный под названием «Консульство», зал этот располагался в доме № 1 британской фактории, которая отстояла от индийской лишь на ширину Свинского проулка, и потому хорошо просматривалась из конторы Бахрама. Хотя последний не числился в близких друзьях Джардина, он отнюдь не остался безучастным к переполоху, вызванному предстоящим ужином, подготовка к которому была столь шумной и зрелищной, что даже помогла пересилить возникшее отвращение к виду из окна. Выглянув на улицу, Бахрам видел длинные вереницы кули, через майдан тащивших бадьи с овощами и мешки с крупой. Однажды, всполошенный диким визгом и хрюканьем, он подбежал к окну и увидел стадо свиней, навеки скрывшееся в британской фактории. А в другой раз узрел еще более впечатляющую картину: строй уток вперевалку шествовал через майдан, парализовав на нем все пешеходное движение — на причале «Очко» последняя утка еще только ковыляла по сходням, а первая уже добралась до Консульства.

Преображался внешний вид британской фактории. Зал заседаний располагал большой верандой с колоннами, смотревшей на «Заемный променад» — обнесенный оградой палисадник перед фасадом. На время ужина веранде предстояло стать «гостиной», и бригада декораторов затянула ее громадными белыми полотнищами. Вечером, когда в ней зажигались десятки ламп, она превращалась в гигантский фонарь, сияющий во тьме.

Впечатляющая картина привлекала зевак со всего города; не за горами был китайский Новый год, и иллюминированное Консульство стало еще одним аттракционом для множества прогулочных лодок на Жемчужной реке.

Тем временем Бахрам начал собственные приготовления к проводам. Как старейшина кантонских ачха, он счел своим долгом обеспечить индийской общине видное место на торжестве хотя бы для того, чтобы всем напомнить: товар, обогативший Джардина, происходил из Индии и поставлялся бомбейскими партнерами. Бахрам надумал преподнести коллеге прощальный подарок, для чего пустил подписной лист. За несколько дней удалось собрать сумму в тысячу гиней, и было решено перевести эти деньги прямиком в Англию, где знаменитая ювелирная мастерская изготовит серебряный столовый сервиз с монограммами Джардина. За ужином об этом подарке объявят в прощальной речи, которую произнесет Диньяр Фердун-джи, лучше всех в общине владевший английским.

К вечеру торжества ожидания достигли предела, и казалось, соответствовать им просто невозможно. Но, войдя в Консульство, Бахрам не нашел не единого повода для разочарования: величественную лестницу украшали шелковые занавеси и цветочные композиции, на полотняных стенах импровизированной гостиной сияли инициалы Джардина, дорические колонны были увиты цветочными гирляндами, в люстрах ярко пылали спермацетовые свечи, а настенные зеркала в позолоченных рамах вдвое увеличивали пространство. Даже был оркестр — вклад в вечер торгового судна «Инглис», стоявшего на якоре в Вампоа. В честь шотландских корней Джардина музыканты услаждали слух рассаживающихся гостей напевами высокогорий.

Бахрам, режиссировавший подготовку парсов к торжеству, был удовлетворен впечатлением, какое произвели их белые тюрбаны, шитые золотом туфли и парчовые чоги. Однако он счел, что предпринимателю его ранга негоже сидеть в общей группе соплеменников, и озаботился местом для себя во главе стола среди членов Совета.