Дымная река

— Неужто комиссар отошел от обычая и направил письмо вам лично?

Капитан покачал головой:

— Нет, его многословный ответ был передан по административным каналам. Решив, что вам необходимо с ним ознакомиться, я попросил своего переводчика Роберта Моррисона выбрать несколько абзацев. Сейчас он их зачитает.

Капитан сел, уступив место перед камином переводчику — дородному, степенному мужчине лет под тридцать, сыну известного миссионера; всю сознательную жизнь он провел в Китае и слыл авторитетом в языке и культуре этой страны.

Моррисон разгладил ладонью страницы.

— Господа, это собственные слова комиссара Линя, я постарался передать их как можно точнее.

«Я, Верховный комиссар Линь, знаю, что чужеземцы, ведущие торговлю с нашей страной, долгое время пользовались значительными привилегиями. Однако они принесли нам опий, страшную отраву, кою сбывают в обогащение себе и во зло другим. На посту комиссара я издал указ, в котором обещал не ворошить прошлое и лишь потребовал сдать весь привезенный опий, прекратив его доставку впредь. Три дня, отпущенные на ответ, истекли в безмолвии. Мне стало известно о большой партии опия, привезенной Дентом, которого я призвал на допрос. И вновь трехдневное промедление, и вновь неподчинение приказу. Как результат, наложен временный запрет на всю торговлю, приостановлена выдача выездных пропусков. В письме английского коменданта нет признания вышеозначенной волокиты, но лишь требование пропусков. Спрошу: ежели мои приказы не исполняют, а на вызовы мои не являются, какие еще пропуска? Эллиотт прибыл в Поднебесную на должность английского коменданта. Однако его страна, запретившая опий у себя, поощряет совращение китайского народа. В водах Гаунчжоу давно стоят груженные опием корабли, но Эллиотт не в силах их изгнать. И снова спрошу: чем командует этот комендант?»

Бахраму вдруг показалось, что с ним говорит необычайно умный и суровый человек, принявший облик переводчика Моррисона. Что за диво, как этот Линь Цзэсюй сумел превратиться в молодого англичанина? Неужели на свете есть люди, обладающие столь мощной натурой, что являют себя через свои слова, не важно, где, когда и на каком языке произнесенные?

Что же он за человек, Линь Цзэсюй? Откуда взялись его необычная мощь, властность и непоколебимая уверенность?

— «Теперь всю ответственность за скорое и безоговорочное исполнение моих приказов сдать опий и подписать ручательство я возлагаю на Эллиотта. Ежели он с этим справится, я сочту своим долгом его похвалить. Коли он может сказать что-нибудь вразумительное, пусть даст четкий ответ. Но ежели он начнет пустословить и задумает темной ночью сбежать вместе с охраной, то лишь подтвердит убеждение, что ему не хватает духу взглянуть в глаза своим соотечественникам. Однако сможет ли он проскочить сквозь ячейки обширной сети, закинутой небесами?»

Моррисон замялся и опустил листы.

— Дальше читать, мистер Эллиотт?

Слегка побагровевший капитан кивнул:

— Да, продолжайте, пожалуйста.

— «Эллиотт должен уразуметь, что ему надлежит, убоявшись злодеяния, искать пути к покаянию и исправлению: однозначно повелеть всем чужеземцам подчиниться моим приказам и сдать весь опий, хранящийся в трюмах их кораблей. Отныне все иностранцы будут вести только законную торговлю, в награду получая неистощимую прибыль. Но ежели Эллиотт, обрядившись в одежды притворного неведения, сам навлечет на себя беду, в том будет виноват он один, и где же ему тогда искать покаяния?»

Бахрам слушал, зажмурившись; он облегченно выдохнул и открыл глаза, лишь когда переводчик, закончив чтение, вернулся на свое место.

Капитан Эллиотт вновь встал у камина.

— Что ж, господа, комиссар Линь сказал свое слово. — Голос капитана был тих и бесцветен. — Теперь уже никаких сомнений в том, что он намерен всеми доступными средствами получить опий. Комиссар осознает, что не сможет силой захватить груз, ибо ваши корабли легко отразят любую его атаку. И посему он будет держать нас в заложниках, пока вы не сдадите опий. Надо сказать, положение безвыходное. Побег явно невозможен: мы окружены со всех сторон и пребываем под неусыпным надзором; шлюпки наши лежат на берегу, чтобы мы не воспользовались ими, даже если сумеем пробиться к реке. Неудачная попытка окончится ранеными и унижением. Сейчас мы не можем прибегнуть к силовому решению проблемы, поскольку не располагаем боевыми кораблями и воинскими частями. На создание достаточного экспедиционного корпуса уйдет не один месяц. Но даже если б мы имели необходимый боевой ресурс, атака на Кантон немыслима, ибо она подвергнет опасности наши жизни. Нападение невозможно, пока не эвакуированы обитатели анклава, а моя главная забота — полная безопасность всех подданных ее величества. Вряд ли нужно говорить, что нас не отпустят, пока требования комиссара не будут выполнены. — Эллиотт глубоко вздохнул и нервно потеребил ус. — Так что, господа, напрашивается неизбежный вывод: вам придется сдать весь опий.

Повисла оглушительная тишина, затем вознесся хор выкриков:

— Это грабеж, сэр, чистой воды грабеж! Просто возмутительно!