Дымовое древо

О трупе так никто и не обмолвился. Джеймс остался вместе с Чёрным Человеком и Нэшем. Они сидели на насыпи из мешков с песком и глядели вниз на гору, по которой только что лезли пять часов, петляя безумным зигзагом. Восточная долина лежала в прохладной тени.

– Что это только что было?

– Без понятия.

– Они на нас напали. Мы их враги.

– Я никому не враг.

– Ни хочу никому быть ни другом, ни врагом, никем.

– Где же сержик?

– Где же «Эхо»?

К ним подошёл какой-то капитан, которого Джеймс раньше вроде бы не видел, – с головы до ног выпачканный ржавой пылью от несущего винта; капитан жевал окурок сигары и моргал от пота, который заливал глаза.

– Здесь разбит лагерь оперативной базы. – Ему в лоб врезался жук. – Хочу, чтобы вся эта зона была в безопасности. – Жук оклемался, развернулся в воздухе и пропал.

– Господин капитан, мы ищем сержанта Хармона.

– Где взвод «Эхо»?

Капитан ткнул пальцем в Чёрного Человека и его здоровенный ствол:

– Найти огневую точку для этого пулемёта.

И ушёл. Троица не шелохнулась.

Какой-то хипповатого вида санитар с длинными усами и повязанной на голову синей бандане принёс им стопку из трёх горячих обедов, и они совершенно искренне его поблагодарили, хотя Нэш и заметил:

– Ну у тебя и усы под носом, лохматые, будто гусеница.

Ко всем этим людям Джеймс испытывал небывало глубокое благорасположение. Санитар сказал, что от миномётного обстрела есть один погибший. Джеймс воскликнул:

– Я видел этого парня! Видел мёртвое тело. Только я подумал, это что-то другое было…

– Что-то другое? Что это ещё могло быть, чувак?

– Да, верно, – подтвердил Чёрный Человек, – мы его видели.

– У меня всё никак в голове не уложится, – сказал Джеймс. Он до сих пор не мог укрепиться в мысли, действительно ли ему только что довелось поучаствовать в сражении. – Была вся эта гора под обстрелом или нет?

Он привёл память в порядок, чтобы составить некое подобие хроники сегодняшнего дня. Всё было очень ярко и беспорядочно. Знал он одно. Никогда ещё он не двигался так быстро и не чувствовал такой уверенности по поводу собственных действий. Вся херня в одночасье сгорела к чертям.

Похоже, всё закончилось. Объяснения этому не было. Гору ещё ни разу не беспокоили боевики. Люди с западного склона все куда-то внезапно испарились, а потом – эти вьетконговцы, а теперь и они тоже рассеялись как дым. Джеймс присел на корточки и умял принесённые ему сосиски с фасолью. Обмундирование по-прежнему пропитывал пот. Нэш, как он заметил, тоже взмок с ног до головы. Джеймс сказал:

– Как ты?

Нэш ответил:

– Да нормально, чувак. А что? Не верится?

Джеймс оторопел и смог только выдавить:

– Да нет. Верю. Правда. Ага…

Нэш сказал:

– У меня яйца потеют, вот и всё. Это не моча.

В сумерках медик повёл их по извилистой тропинке в какой-то распадок, где обнажённые по пояс юнцы мыли в ручье разгорячённые тела. Кто-то присел на берегу и выжимал носки над мутной водой. Все были полны энергии, смеялись, галдели. Ботинки долой, рубашки долой – невозбранный призыв купаться означал, что, по всей вероятности, всему и правда конец, они явно в безопасности. В меркнущем свете Джеймс ощутил себя взбудораженным и счастливым, и каждое смутно видимое юное лицо, в какое бы он ни взглянул, посылало ему сигнал о братской любви.

– Вы, ребята из разведотряда, путешествуете налегке.

Говорящий, очевидно, был новичком; он не осознавал, что эта тема в «Эхе» давно стало объектом шуток. Они и впрямь путешествовали налегке. Сам Джеймс больше не носил рюкзак, только бойскаутский вещмешок, в котором лежали плащ-палатка и шанцевый инструмент, семь двадцатизарядных обойм, несколько памятных талисманов – резинок, покерных фишек и конфет, – а ещё дозаторы репеллента от насекомых и банданы, пропитанные тем же репеллентом. Он пришёл к выводу, что уж лучше изредка нуждаться в чём-то, чего у тебя нет, чем таскать на горбу кучу ненужных в данный момент вещей.

Кто-то сказал:

– Ну чё, кончилась войнушка-то. Кто как, а я спущусь в деревню да перепихнусь. По случаю Тета шлюхи бесплатно дают.

– Что ещё за Тет?

– Это гуковский-хуюковский Новый год, долбоёба ты кусок! Вот сегодня как раз Тет этот самый и есть.

– Тет завтра. Тридцатого января, чувак.

– Когда?

– Се-го-дня. Господи Иисусе…

Кто-то из пехоты с ПЗ вышел на поляну и воскликнул:

– Чёрт! Чёрт!

Джеймс понял, что они сам, наверно, выглядит как-то так – потным, грязным, с диким взглядом.

– Сука! Сука! – восклицал парень. Отбежал на край поляны и уставился в фиолетовую даль, где тенями вздымались силуэты других гор. – СУКА!

Кто-то из его приятелей спросил:

– Чего «сука»?

Парень вернулся и сел, потряхивая головой. Взял приятеля за обе руки, как бы сердечно приветствуя его по какому-то чужеземному обычаю:

– Сука. Я чувака какого-то грохнул.

– Представляю, каково тебе. Сука.

Парень продолжал:

– Это всё равно как оленя подстрелить, разницы ноль.

– Это когда тебе случилось оленя подстрелить?

– Да, по ходу, реальную жизнь с фильмами попутал. Ну а было-то как: просто «пиф-паф!» И всё…

– Не похоже, будто всё, Томми.

– Слышь чё! Полчерепушки на воздух взлетело. Или для тебя это ещё не всё?