Дымовое древо

Джеймс встал, чтобы включить кондиционер, но никакого кондиционера в комнате не было. Под ногами глухо громыхал музыкальный ящик на нижнем этаже. С гвоздей над открытым окном свешивалась москитная сетка. Он думал, что на дворе день, но на улице виднелись только жёлтые лампочки какой-то вывески. Разыскал свои сине-чёрные мокасины и спустился по боковой лестнице за пивом. Это был тупик, незаасфальтированный, и чтобы не вляпаться в грязь, приходилось смотреть себе под ноги. Вот и бар «Джолли-Блу». Там он подсел к каким-то ребятам: те тоже были из Двадцать пятой дивизии, тоже из разведотряда, но плохие парни – «дальнюки». Они отсыпали ему немного спидов, и сон тотчас же как рукой сняло. С ними не было никаких женщин. Глаза у них сверкали, как у диких зверей. Эти ребята закидывались кислотой и прочими веществами, которые перекручивали им нервы и выворачивали мозги наизнанку.

– Давай с нами. Мы просто гуляем по джунглям. Мы – хозяева ночи. Принимаем спиды. Трахаемся. Убиваем. Разрушаем.

Джеймс хотел добиться нужного результата, но у него никак не выходило. Он осознавал, что всего-то и нужно, что пойти к этим ребятам, пойти в «дальнюки», перевестись. И тогда его глаза тоже преобразятся, как у них. Он спросил:

– Вы знаете Чёрного Человека?

– Да, – ответили они, – мы знаем Чёрного Человека, он ходит вместе с нами.

– Он может показать мне, как перевестись, – сказал Джеймс.

– Ну так давай, давай, разве ты не перепробовал всё остальное?

– Да, точняк, – согласился он, – пора бы и мне поплотнее сблизиться с чудовищами.

– Есть время сходить?

– Я на втором сроке службы.

– Отпуск домой тебе не давали?

– Да я и не просил.

– Что, не хочется разве дом повидать?

– Мой дом тут, на войне.

– Добро. Вот поедешь домой, так и будешь в итоге собирать пасьянс «Солитёр» до посинения. Колода за колодой. Сидишь у окна – и собираешь, пока глаза на лоб не полезут.

– Девяносто девять процентов того дерьма, что ежедневно возникает у меня в башке, противоречит закону, – сказал один. – Но только не здесь. Здесь то дерьмо, что творится у меня в башке, и есть закон, а кроме него, никакого другого закона здесь и нету.

– У них там какие-то военные теории, чувак. Теории. Мы такого себе позволить не можем. Такому здесь не место. У нас есть миссия. Никакой войны. Только мис-си-я.

– Ходить и убивать, верно?

– Гляди-ка, дошло. До этого засранца дошло!

– Пять баллов, ёпта!

– Продолжай в том же духе!

– Знаешь, что такое «дважды ветеран»? Это когда ебёшь бабу и сперва кончаешь в неё, а потом – кончаешь её.

– Тут каждый первый – дважды ветеран.

– Да?

– Так выпьем же за каждого дохлого засранца!

Они ушли, а он остался допивать пиво и смотреть на танцовщицу с синяками на ногах. У его головы тупо стукались в стену два комара. Если не брать их в расчёт, Джеймс был наедине с самим собой. Гремела музыка – что-то в стиле кантри, что-то психоделическое, что-то из репертуара «Роллинг Стоунз». На стойке и за стойкой – медленный, тоскливый танец гелевого светильника, искристый водопад на рекламе пива «Хэммс», калейдоскопический циферблат часов, на котором мелькают минуты, небольшие религиозные святилища, озарённые свечами.

– Никак не пойму, то ли это всё слишком реально – то ли недостаточно реально, – сказал Джеймс неизвестно кому… а может, неизвестно кто сказал Джеймсу…

Затем вошёл полковник – тот самый штатский, негласный главнокомандующий роты «Дельта», практически приёмный отец всего разведотряда «Эхо».

Он заполнил собою дверной проём – под расстёгнутой рубашкой судорожно вздымалась грудь. Руки держали в охапке двух некрупных шлюх – те широко улыбались, демонстрируя качественные зубные протезы. Судя по виду, дела его были далеки от завершения.

– Помоги-ка мне, солдатик.

– Усадите его вот сюда.

Сообща ему помогли усесться на потёртое сиденье единственного дивана – кроме него, в зале были только столики. Он щёлкнули пальцами, требуя выпивки. Насколько позволяло разглядеть приглушённое освещение, его лицо сначала побагровело, а затем – сильно побледнело. Одна из девочек втиснулась рядом с ним, ещё шире расстегнула ему рубашку и стала утирать столь же бледную вспотевшую грудь, поросшую серебристым волосом.

– Ух, меня чуть инфаркт не хватил!

– Сбегать за помощью?

– Сиди-сиди. Ситуация, конечно, требует врачебного вмешательства, но в основном-то я просто перегрелся и отравился этой треклятой рисовой водкой. Просишь у них «Бушмиллс», а тебе вручают «колу» пополам с рисовой водкой. А этот шмурдяк для питья никак не годится. Им разве что бородавки сводить.

– Так точно, сэр.

– Я старый вэвээсник, но и пехоту уважаю.

– Я вас знаю, сэр. Я из разведотряда «Эхо».

– Быть пехотинцем – это почётно.

– Нет оснований вам не верить.

– Если вскочит у тебя когда-нибудь бородавка, так ты надрежь её бритвой и десять минут подержи в рисовой водке.

– Есть, сэр, так и сделаю, сэр.

– Да, всё так. «Эхо». Ну конечно! Ты же мой туннельный ползун – с тех пор, как я потерял «кучи-кути».

– Ну, я-то спустился в парочку туннелей, да и всё на этом как будто. В три туннеля.

– Это уже кое-что. Бог, говорят, троицу любит.

– Так это ведь немного.