Дымовое древо

Фест принял душ, переменил платье и вышел на улицу, думая о том, где бы найти телефон, с которого можно позвонить за границу – матери. На дворе стояла ночь. В отдалении, где-то над городом, разрывали воздух винтовые лопасти вертолётов, куда-то вверх, во тьму, уносились трассирующие пули. Из-за горизонта долетал грохот бомбёжки. А здесь, внизу, гудели бесчисленные автомобильные рожки и малогабаритные двигатели. Радиоприёмники наигрывали глупую местную музыку.

По обочинам тянулись ряды мешков с песком. Фест шёл по растрескавшемуся тротуару, петляя между выбоинами, протянутыми поперёк дороги ногами и припаркованными мотоциклами, а вдогонку бежали нищие, сутенёры и наглые, навязчивые ребятишки, наперебой предлагающие товар:

– Сигареты, травка, бум-бум, ю-глоб, опиум…

– Хлеба, – попросил он.

– Хлеба нет, потому что Новый год, – разъяснил ему какой-то бродячий торговец.

Он оставил надежду найти телефон и поужинал в каком-то заведении, где официантки носили бахромчатые красные мини-юбки, красные же ковбойские шляпки и модные пластиковые оружейные ремни с пустыми кобурами. Кельнерша сказала ему, что хлеба сегодня нет – из-за Нового года.

К этому времени Фесту уже попалось на глаза несколько вывесок и плакатов, гласящих: «CHUC MUNG NAM MOY», и он сообразил, что они желают ему счастливого нового года – впрочем, ровно с тем же успехом эти надписи могли означать и «Берегись эпидемии чумы!»

Как и сутки назад, Фест проснулся посреди ночи. С улицы слышались выстрелы. Выпутавшись кое-как из антимоскитного полога, он встал, пригнувшись, пересёк комнату и отважился выглянуть из-за подоконника. По улице в свете бумажного фонаря шла женщина. Рука её, в которой, держась на проволочном черенке, покачивался огонёк светильника, походила чем-то на коготь. За женщиной вприпрыжку бежали дети и забрасывали её петардами. Откуда-то доносилась музыка, звуки пения. Он вернулся в постель. Его режим дня ещё не перестроился до конца – значит, этой ночью снова не удастся заснуть. У него было две книги – обе он уже прочёл. Потолочный вентилятор вращался на максимальной скорости, но не приносил прохлады. За окном между тем продолжалось безумие. Казалось абсурдным то, как люди, вокруг которых кипят военные действия, могут ещё и развлекаться, взрывая хлопушки.

Не вставая с кровати, он стал перечитывать Жоржа Сименона, на рассвете уснул и проснулся вновь где-то в районе десяти утра.

Незадолго до назначенного обеда Фест взял такси до магазина карт и планов «Шунг Фоо» – как заверил водитель, всего в нескольких кварталах от гостиницы, но найти его оказалось непросто. В магазине бойкий юноша-продавец поприветствовал его по-английски. Когда бээндэшник объяснил, что ему нужна самая новая из имеющихся карта местности, юноша проводил его вверх по узкой лестнице в комнату, где было полно женщин – они сидели за чертёжными столами под круглыми белыми неоновыми лампами, и очень скоро он вышел наружу навстречу сайгонскому утру с тремя рулонами, упакованными в один лист обёрточной бумаги и перевязанными бечёвкой, – это были раскрашенные вручную карты Северного Вьетнама, Южного Вьетнама и Сайгона на французском языке.

День стоял солнечный, ясный, жаркий, яркий; деревья отбрасывали на мостовую чёрные тени. Фест прошёл пешком один квартал и поймал такси. Водитель предупредил, что из-за Нового года не может включить счётчик, поэтому заплатить придётся от всей души. Фест с отвращением вылез из машины, взял велорикшу до места встречи и за четыре минуты до намеченного времени, если верить наручным часам, прибыл к ресторану «Зелёный попугай» – чрезвычайно тесному заведению, больше напоминающему вагон-ресторан в поезде, со столиками для двоих – и не более – вдоль каждой стены и проходом посередине. Никакой главный официант поприветствовать его не вышел, и только молодой человек за кассовым аппаратом при виде гостя приподнял брови.

– Говорите ли вы по-английски? – спросил он у кассира.

– Да, что вам угодно?

– Есть ли у вас в уборной устройство для смыва?

– Извините, не понимаю.

– Сантехника с водопроводом.

– Не знаю, о чём вы говорите.

– Где у вас здесь туалет?

– Да-да, сэр. Сзади.

Он сел. В заведении были почти одни только вьетнамцы.

Лишь в трёх столиках от него одиноко сидел американец – Фест узнал его лицо по давнему совместному заданию на Филиппинских островах; то был, как он понял, племянник того самого кряжистого полковника, которому так нравилось подшучивать над филиппинцами. Это и есть его связной? Внезапно Феста обдало теплом – он почувствовал знакомую почву под ногами, здесь был его друг, с которым можно будет работать, а не друг, так хотя бы знакомый.