Дырчатая луна

— Красиво, да?

— Да...

Было и в самом деле красиво. Но в то же время и страшновато. Вернее, не страшновато, а... как-то слишком просторно, что ли...

Это было похоже на то, что первый раз ощутила Гайка на Безлюдных Пространствах.

Вроде бы ничего особенного она там не увидела. То же, что в Заповеднике. Те же развалины, та же полынь, сурепка да чертополох. Но когда Лесь вывел ее туда по тесному скальному проходу с берега бухты, Гайка сразу замерла. Щ первые минуты говорила только шепотом. Такая здесь была ширь и солнечная тишина. И полное понимание, что нет здесь никого, кроме их двоих — Гайки Малютиной и Леся Носова.

То есть живые существа были. Пробивали тишину сухими трелями кузнечики. Шастали по камням ящерицы. Совершенно по-домашнему прыгали воробьи, а над обрывами реяли чайки. Но люди здесь не появлялись давным-давно, это чувствовалось сразу. Лишь древние следы их виднелись всюду. Заросшие остатки домов, колонны и арки на месте храмов, серые развалины крепостных стен, похожие на гребни гигантских ящеров. И все это — до горизонта... Но в развалинах не было ничего пугающего и не было печали. Только спокойствие и тихая ласковость. И Гайка быстро доверилась Безлюдным Пространствам. И скоро привыкла к ним. Наверно, потому, что рядом был Лесь.

Потом они не раз бродили с Лесем по укрытым кустами древним мостовым, по набережным старинных пристаней и под мостами разрушенных водопроводов. Время здесь не совсем стояло, но двигалось еле-еле, и можно было не спешить.

Они ходили, взявшись за руки, и разговаривали про свою жизнь.

 Лесь рассказывал, что дядя Сима скоро вернется из командировки и, наверно, уволится с прежней работы, потому что надоело все время ездить по другим городам. Его зовут на должность заместителя начальника в маленький яхт-клуб при заводе точных приборов. У дяди Симы там есть давний друг, Никита Матвеевич. Они вдвоем решили отремонтировать небольшую полуразбитую яхту, и тогда у них (а значит, и у Леся) будет собственный кораблик. Лишь бы в городе стало поспокойнее, а жители Горного берега перестали бы палить друг в друга из всех видов оружия...

— Думаешь, перестанут? — спросила Гайка.

— Ну, не могут же нормальные люди все время жить... вот так... — сумрачно сказал Лесь. — Иначе... это же пойдет, как зараза, по всей Земле.

— Думаешь, они нормальные?.. Ты же сам говорил, что инопланетяне людям мозги облучают. Вот и получается ненормальность...

Лесь пожал плечами.

— На кого-то излучение действует, а на кого-то нет. Наверно, тут и от самих людей зависит... Не все ведь поддаются... Взрослые, по-моему, легче заряжаются злостью, чем ребята...

— Всякое бывает... — нерешительно отозвалась Гайка. — Вот вы с Вязниковым тоже что-то делите...

— Опять ты про него! Чуть что, сразу «Вязников»!.. Дружила бы тогда с Вязниковым, а не со мной...

— Какой ты глупый!

— Не глупый, а надоело. Ты все время его вспоминаешь!

— Не все время, а иногда. Потому что боюсь...

— Вязникова?!

— Не его, а... что станете большими и сделаетесь правдашними врагами. Кровавыми...

— Вот ты и есть глупая, — вздохнул Лесь. — Не бойся за своего Вязникова.

— За «своего»! Я не о нем думаю, а о тебе. Чтобы ты с ним помирился. Хоть перед отъездом.

— Перед каким отъездом? — Лесь сбил шаг.

— Он говорил, что, наверно, скоро уедет.

— Куда?!

— С родителями в другой город...

— Он это т е б е говорил? Ты с ним разговаривала?

Гайка опустила голову, но призналась без промедления:

— Недавно... Подошла на перемене и сказала: «Вязников, помирились бы вы с Лесем...»

— А он?

— Он даже не удивился. Говорит: «Мы и не ссоримся...» А я: «Сейчас не ссоритесь, а потом опять нарисуешь...» Тогда он и сказал: «Не успею. Мы в новом году, наверно, уедем. Насовсем...»

Лесь вдруг заново услышал, как тихо на Безлюдных Пространствах. И показалось, что где-то далеко заиграла флейта...

Он сказал, не глядя на виноватую Гайку:

— Ну что ж... Тут уж ничего не поделаешь...

— Помириться-то можно успеть.

— Все равно ведь разъедемся, — возразил Лесь. А флейта все играла вдали. — Гайка... А он правда не удивился, что ты про это заговорила?

— Ничуть... Он вообще какой-то...

— Какой?

— Будто про многое знает... И про нас с тобой...

Лесь вспомнил и признался бесхитростно:

— Мне один раз приснилось, что он мне сказал, будто знает, как мы купались в нашей бухте и что там случилось...

Гайка откликнулась еле слышно:

— Может, и правда...

— Никто не мог узнать, не бойся...

— Я и не боюсь.

— Боишься, — поддел Лесь, — что от мамы влетит.

— А вот нисколечко. Мама и так знает...

— Откуда?! — перепугался Лесь.

— Я сама рассказала... У нас с мамой такой обычай: перед днем рождения я про все свои провинности рассказываю. Чтобы следующий год жизни начинать... ну, так, с чистой совестью. И мама не сердится... Вот я и призналась, что купалась без спроса и что ты меня спас...

— И что искупаться именно я тебе посоветовал, — уныло уточнил Лесь.

Гайка покаянно вздохнула.

— А что сказала мама?

— Что нас обоих надо бы выдрать. Но меня нельзя, потому что именинница, а тебя — потому что герой...