Дырчатая луна

Сережка оттащил меня от провала. Довольно бесцеремонно ссадил со спины на твердое. И... я без всяких карабканий очутился в пилотском кресле.

— Ловко я научился? — довольно спросил Сережка из динамика.

— Ага, ловко... А что теперь?

— Запускай! Полетели...

Я вел самолет над Туманными лугами, пока Сережка не разрешил пробить облачный слой. Я опять увидел посадочные огни.

— Садись, Ромка...

Я умело, уже без опаски, посадил машину у Мельничного болота. И сразу оказался на прохладном песке. Темные мохнатые чуки бросились было прочь, но один робко задержался.

— Иди сюда, мой хороший, — сказал я ему, словно знакомому коту. Он подковылял на лапах, похожих на корни выкорчеванного пенька. Я погладил его по косматой макушке. Чука пофыркал и заспешил прочь.

Подбежал Сережка. Встал надо мной, переступил на песке и сказал глуховато, словно издалека:

— Ромка... Хочешь теперь в Заоблачный город?

— Конечно, хочу! Летим!

— Туда нельзя лететь. Надо пешком. Вон там...

Он показывал на знакомый тротуар, тянувшийся от коллектора. Теперь другой конец тротуара не прятался в темном саду. Светящейся ломаной лентой доски поднимались над черной чащей и наклонно уходили в небо. Оно стало темно-зеленым, с редкими звездами. Тротуар вдали делался тонким, как нитка, и терялся среди звезд.

— Это же очень далеко, — прошептал я.

— Не очень... — Сережка взял меня на руки. Не посадил на спину, а держал перед собой. Я левой рукой обнял его за шею.

Сережка ступил на упругие доски. За спиной у нас потрескивали костры. Я чувствовал, как чуки смотрят нам вслед.

Сережка подхватил меня поудобнее и понес. Вверх, вверх...

И скоро земля осталась далеко внизу.

ЗАОБЛАЧНЫЙ  ГОРОД

Теперь это был не тротуар, а повисший в пустоте дощатый мост. Бесконечный. Узенький, шаткий, без перил. Сережка балансировал и качался на нем. И я качался — на руках у Сережки.

Но большого страха не было. Так, некоторое замирание под сердцем. Скоро все стало привычным. И чтобы показать, что мне вовсе не боязно, я спросил небрежным тоном:

— Как же они тут держатся, доски-то? Совсем без подпорок...

Земля была далеко внизу, она угадывалась там сгущенной тьмой, в которой дрожали одинокие огоньки. Внизу, вверху и со всех сторон висели просвеченные луною кучевые облака (а самой луны я не видел, где-то пряталась).

Сережке было тяжело, поэтому он ответил не сразу:

— Местами есть подпорки... Посмотри...

И правда, я тут же разглядел, что снизу из облаков торчат кое-где всякие сооружения. Иногда — решетчатые стрелы кранов, иногда — кирпичные заводские трубы или верхушки похожих на домны башен. А в двух местах я увидел светлые (наверно, мраморные) колонны — вроде тех, какие окружают греческий Акрополь...

Но, конечно, эти опоры были не по правде, а для видимости. Может, для того, чтобы путь не казался очень опасным...

Сережка споткнулся, остановился на миг.

— Ты ведь уже измучился, вон сколько идем... идешь то есть. Посади меня на доски, отдохнем.

— Нельзя здесь отдыхать, Ромка. Такое правило...

— А долго еще идти?

Я понимал, что долго. Конца у дощатого пути не было видно, он терялся в лунном мерцании.

Но Сережка вдруг отозвался весело, будто и не уставал ни капельки:

— He-а! Еще десять шагов. Считай! Раз!.. Два!..

Я тоже начал считать — громко, обрадованно, хотя не видел, где тут может быть остановка.

— Десять! — сказали мы вместе, и сразу я заорал: — А-ай!!

Потому что Сережка прыгнул с доски в сторону! В пустоту! Жуть неизбежного падения стиснула меня. Но Сережкины ноги толкнулись о твердое. Он поудобнее перехватил меня и шагнул среди лунного тумана.

— Сережка, где мы?

— Как где? На Туманных лугах. Не узнал, что ли?

Я... да, я узнал! Сережка стоял по колено в светлом пушистом колыхании. Вокруг поднимались облачные столбы, похожие на кудлатых белых великанов и на мохнатые крепостные башни. Из-за одной такой башни выплыла наконец луна. Этакий громадный пятнисто-серебряный шар.

Сережка опустил меня с рук, я опять оказался сидящим по грудь в пересыпанном искрами тумане.

— Сережка! А почему нельзя было прилететь сюда самолетом? Как в прошлый раз!

Сережка сделался строгим:

— Потому что этот луг — перед Заоблачным городом. К Городу можно приходить только пешком. Такой здесь закон. Если нарушишь — дорога тебя не пустит.

— Как между башнями? — вспомнил я.

Сережка кивнул.

Он стоял надо мной — серьезный такой, даже отчужденный. Лицо казалось очень бледным, в глазах горели лунные точки. Но почти сразу он привычно нагнулся ко мне:

— Ну, как ты? Отдохнул?

— Да я-то что! Это ты отдохни!

— А я — уже... Давай, теперь недалеко...

И Сережка снова понес меня по Туманным лугам. Иногда он обходил черные провалы, в которых видны были ужасно далекие земные огоньки (и тогда у меня холодела душа).

Прямо перед нами возникло облачное завихрение. Оно было похоже на стометровую скособоченную шахматную фигуру. Основание фигуры медленно клубилось и впитывало лунные лучи. Я думал, Сережка свернет, но он вошел прямо в эти клубы.

Нас охватило рассеянное фосфорическое свечение.