Дырка для ордена

— А вы на досуге Салтыкова-Щедрина почитайте, глядишь, и отучитесь задавать не слишком уместные вопросы. Иначе вы меня разочаруете, Вадим Петрович, совершенно искренне вам говорю.

— Вот чего я никогда не понимал, — с наслаждением произнес Ляхов, — как это нормальный человек в романтическом возрасте может добровольно поступить в интендантское училище? Особенно если слышал слова фельдмаршала Суворова, что любого интенданта через пять лет службы можно спокойно вешать без суда.

— Да и вы-то не особенно о себе воображайте, Вадим Петрович, — не остался в долгу Чекменев. — Нормальному человеку так же странна ваша идея поступить на факультет, где приходится трупы резать и в чужих кишках, чтобы не сказать худшего, копаться. Так что не будем друг перед другом чваниться, а поговорим серьезно. Господин майор на самом деле наш верный союзник и соратник, поэтому можете при нем не стесняться. Ну-ка, напрягите память. Насчет того, что на поле боя могло привлечь ваше внимание.

— Сейчас, сейчас. — Ляхов сообразил, что с этим человеком изображать амнезию не стоит. Тем более что или уже знает, или в ближайшее время узнает о том, что хранится в шкафу у Брайдера. — Что-то такое припоминаю. Нечто похожее на армейский термос? Он лежал рядом с мертвым шейхом. И еще двумя боевиками, которые показались мне… не из той компании. Мундиры на них были какие-то странные, новенькие, неизвестного мне образца. И лица… Эти люди явно другие, чем основная масса грязных и вшивых дикарей. Я еще удивился: неужели в разгар боя они собрались пообедать? Или это был не термос?

Майор отчего-то глубоко вздохнул, прихватил зубами из пачки очередную сигарету.

— И где же он?

Вадим ответил где.

— Зачем вы его взяли с собой?

— Черт его знает. Я же говорю — контузия. Кроме того, мне показалось, что это не совсем термос. Там через дырку виднелось нечто радиоэлектронное. Подумал — рация. Или система спутниковой навигации. Вдруг пригодится. А что?

— Ничего особенного. — Чекменев усмехнулся кривовато, встал, застегивая верхнюю пуговицу кителя. — Вы знаете, что такое нейтронная бомба?

— Разумеется. Я же все-таки военврач, а не бухгалтер.

Опять получился вроде бы намек.

— Не любите бухгалтеров?

— Отчего вдруг? Работа не хуже всякой другой. Просто постарался назвать профессию, наиболее далекую от темы. А что вы все к словам цепляетесь? Решили говорить, так говорите. Не хотите — не надо.

— Я скоро вернусь, а вы пока еще с Григорием Львовичем пообщайтесь.

Ляхов сообразил, что дела неважные. Это что же, он нейтронную бомбу с пробитым корпусом на плече таскал? Во рту сразу пересохло. Да нет, ерунда. И по весу непохоже, и, если бы защитная оболочка вскрылась, он бы еще ночью от лучевой загибаться начал.

— Ну и, уважаемый Григорий Львович, при чем тут бомба?

— Да вы не расстраивайтесь, — понял его мысль Розенцвейг. — Это пока только рабочая гипотеза. Короче, по оперативным данным, наши «друзья» тащили в своем караване что-то, по описанию крайне похожее на означенную бомбу. Некое устройство, способное уничтожить огромное количество людей. При этом якобы без особых разрушений. Естественно, что мы подумали… Если вдруг правда… Ума не приложу, где они ее взяли. Мало, что она стоит чертову уйму миллионов, так ведь каждая из тех, что имеется в немногих, владеющих тайной этого оружия, странах, на строжайшем учете и под надежной охраной.

— На заказ сделали? — предположил Ляхов.

— Разберемся, непременно разберемся. Лично я думаю, что это скорее грандиозный блеф. А с другой стороны… Понятным становится остервенение, с которым они рвались вперед. Если все сплошь смертники. И вы с капитаном сумели их удержать!

— Угу, — не нашел более подходящего к случаю слова Вадим.

Чекменев вернулся даже раньше, чем через час. И выглядел теперь гораздо веселее, чем раньше.

— Кажется, обошлось, — сообщил он, усаживаясь на прежнее место. — Теперь можно и водочки выпить. Праздник все-таки, вы не забыли? Ваш трофей и прочее имущество я привез, в машине лежат. А что там в этом контейнере, кому надо — разберутся. Но уж точно — ничего ядерного и термоядерного. Радиация — в пределах естественного фона. Можете спать спокойно. А чтобы совсем спокойно — поживете пока здесь. Под надежной защитой наших друзей. А я определюсь, что с вами дальше делать.

Глава пятая

Тарханов открыл глаза. Спалось ему хорошо, даже снилось что-то приятное, однако вспомнить содержание сна он не смог, хотя ощущалось, что вот только что, за секунду до пробуждения все было отчетливо и понятно.

Очевидно, вчерашний врач, сохранивший манеры российского земского врача, пожилой еврей, вместе с необходимыми лекарствами ввел ему какой-то мягкий транквилизатор.

В нижний угол окна заглядывало утреннее солнце. Исходя из того, что больничная палата находилась на четвертом этаже, сейчас около восьми утра. Сергей нашарил на прикроватной тумбочке часы. Так и есть, восемь часов десять минут.