Дышать водой

В городе-герое Москва прекрасная погода! Плюс двенадцать градусов, — вещал слишком бодро и патриотично для шести утра голос молоденькой стюардессы, учитывая, что там, откуда мы летим было больше двадцати пяти даже ночью, а у меня из одежды только пара футболок да джинсы, что и так на мне. — Наш полет подходит к концу, просим оставаться на местах до полной остановки двигателей.

Все небо затянули серые тучи, одна темнее другой. Где-то там над облаками так и осталось сиять приветливое утреннее солнце, но здесь, похоже, мы увидим его не скоро. Когда, закинув на плечо рюкзак, я выходил из дверей аэропорта, как по заказу ливанул ледяной дождь.

— Вот, я и вернулся, родина-мать. Только, что ж ты у нас такая суровая?! — не найдя обещанного автомобиля поблизости, поежился от пронизывающего ветра, смешанного с водой, и, набравшись решительности, вынырнул из-под козырька.

Пока добрался до машины на стоянке, в которой мирно дрых водитель, на мне уже не осталось ни одного сухого места. А пока стучал в окно, Женек продрал глаза и пытался вспомнить, где он и кто этот скукоженный мужик, что вот-вот разобьет ему стекло, у меня уже начали стучать зубы.

— Здарова, Сухой!

— Еле тебя нашел.

Автомобиль представительского класса встретил меня комфортным креслом с подогревом сиденья, теплом и почти домашним уютом. Жека, скрипя зубами и почти ревностно посмотрел на мою мокрую задницу в его кожаном салоне, но промолчал, только выудил для меня из бардачка пачку бумажных салфеток, и я ими, хотя бы, обтер лицо.

Он любил свою тачку. Любил по-настоящему, с полной самоотдачей. Он о бабах никогда не говорил так, как об этом куске железа, хотя их тоже любил. Это было первое, что он купил, когда обзавелся деньгами. Нафаршировал ее по полной программе и радовался, как ребенок, который, наконец, дорвался до желанной игрушки.

— Где так поджарился? — в тонком джемпере и кожаной куртке он уже красиво выруливал со стоянки аэропорта на трассу, отхлебывая из пластикового стаканчика давно остывший кофе.

— В Турции.

— Ол инклюзив- это по-нашему. Сам собираюсь через пару недель в Барсу смотаться. Здесь, походу, мы солнца не дождемся.

Вот как устроен человеческий мозг? Я ведь еще ничего ему не сказал, даже не соврал ни разу, а он сам за меня все додумал исходя из своего образа мышления, даже лучше, чем я планировал.

— А где бухло из дьюти фри?

— Нее. С меня хватит, — подыграл, делая вид, что, как положено, не просыхая бухал последние две недели.

Женек был идеальный кандидат для отведенной ему роли в моей постановке. Не самый идиот, чтоб шеф засомневался в достоверности драмы, но и не особо смекалистый. К тому же, не смотря на мою необщительность, с ним каким-то чудом у меня изначально сложились неплохие отношения. Оттого ли, что не имел привычки болтать без дела и задавать лишних вопросов, чем не бесил меня, как остальные члены команды. А, может, каким-то боком, чувствовал во мне родственную душу, являясь сиротой и выходцем из детдома. Мы никогда не обсуждали это, но, пользуясь своим доступом, я давно изучил личные дела всех членов команды и понимал, кто есть кто в этом крысятнике.

— Завтра вечером как-раз хотели собраться, у Андроида днюха, а тут ты звонишь… Вот баран! Глаза открой! Смотри, куда едешь, мудила!

Всегда выдержанный Жека на дороге всякий раз просто слетал с катушек и напропалую сигналил или от души орал из открытого окна, выпуская пар. И если раньше меня это раздражало, сегодня я почему-то смеялся.

Похоже, у каждой большой любви имеются свои побочные эффекты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 34

Арина

Когда заряженный смартфон включился, то еще не меньше часа мне приходили СМСки о том, какие абоненты не смогли до меня дозвониться. И это бесконечное пищание даже не раздражало. Наоборот, я сразу как-то перестала чувствовать себя одинокой, представляя всех этих людей, от которых меня по непонятным причинам просто спрятали в частной клинике. Хотелось позвонить всем и сразу, рассказать, что я уже дома, поблагодарить за беспокойство, узнать последние новости. Но до этого еще дойдут руки. А пока я только бубнила себе под нос, продолжая возмущаться.

— Зачем, Сережа, зачем ты оградил меня от друзей и близких? Или думал, что сможешь продержать в четырех стенах всю жизнь? — разговаривала сама с собой, спускаясь по лестнице в мамину мастерскую, набирая при этом номер Артема.

Откуда у него взялась эта картина? Как она вообще могла попасть к нему в руки? И если мама жива, почему не выходит со мной на связь? — вот, что интересовало меня сейчас больше всего на свете. И конечно было очень обидно, что из-за собственной глупости я не распаковала ее еще тогда на яхте. В этом случае все могло выйти совсем иначе. Но стоило вспомнить зелень его глаз…

— Я ни о чем не жалею, слышишь, ни о чем! Надеюсь, у тебя все хорошо, — я снова разговаривала с ним, все время, если не вслух, то мысленно.