Дыши (ЛП)

Я была как в тумане, но все еще чувствовала его улыбку на своих губах, когда он пробормотал:

— О, да, закончили.

Потом он поцеловал меня, и мы закончили.

Закончили с ссорой.

Но не с другим занятием.

Секс, как я уже говорила, был потрясающим.

Примирительный секс был не от мира сего.

Повышенные эмоции не только способствовали эффектным поцелуям, но и всему остальному.

Я не думала, что кто-то из нас сдерживался во время секса. Иногда Чейз контролировал интенсивность. Редко, но могло случиться так, что я немного робела из-за наготы, но Чейз чувствовал это и никогда не настаивал.

Но после того, как вы чуть не расстались с любимым парнем, хотя его лучший друг предупреждал вас не делать этого. После его откровения, что он лишь мельком взглянул на вас и понял, что хочет провести остаток своей жизни с вами, а затем поделился с вами своими самыми глубокими, самыми темными секретами, которые были очень глубокими и пугающе темными. После этого вы ни о чем не думали.

Ни о чем.

Но с помощью друг с друга, этих эмоций и всего остального вы должны были избавиться от плохого и призвать хорошее.

И это хорошее было приятно.

Это были руки, рты, пальцы, языки, перекатывающиеся, дергающие за одежду, сбивающие обувь, отбрасывающие их, затем сжимающие, царапающие, облизывающие, сосущие, кусающие, движущиеся, задыхающиеся, стонущие, хнычущие и рычащие.

Затем Чейз взял верх и поставил меня на колени, и за две секунды до наступления моего оргазма, он вырвался из меня, лег на спину и дернул меня на себя, заставив скакать на нем. Что я и сделала, жестко, с закрытыми глазами, мои бедра двигались быстро, глубоко вдавливаясь, мои руки скользили по его груди.

Затем я оказалась на спине, Чейз двигался между моими бедрами, опираясь одной рукой о матрас, а другой — орудуя между моих ног, надавливая большим пальцем как раз там, где мне было нужно.

И, о боже, это было приятно.

Так приятно, что я снова была так близко, что это не было приятно. Это было фантастически.

Чейз вошел глубоко, врезавшись в мои бедра, и замер.

— Фэй, — прорычал он, и я повернула голову к нему и попыталась сфокусировать на нем взгляд. — Никто не войдет сюда, кроме меня, — заявил он, все глубже вдавливаясь в меня.

— Хорошо, — выдохнула я.

— Никто, Фэй.

— Хорошо, милый.

Он вышел, ворвался и снова замер.

— Никогда, Фэй.

— Никогда, Чейз.

Он вышел, ворвался, снова замер и приказал:

— Повтори еще раз.

— Никогда.

Еще один удар и вращение:

— Назови мое имя, детка.

— Чейз, — захныкала я, извиваясь под ним, будучи так чертовски близко к оргазму.

Отпустив мое колено, он опустился на предплечье рядом со мной. Просунул руку мне под затылок, и его пальцы сомкнулись вокруг моей шеи сзади.

Я тут же закинула ногу на его бедро и запрокинула голову. Прижавшись губами к моим губам, он прошептал:

— Ты меня любишь?

— Да, — выдохнула я.

— Навсегда?

Он не толкался сильно и глубоко. Его ритм стал более плавным, нежным, прекрасным, и я, наконец, сосредоточилась на нем, мои руки скользнули вокруг него, чтобы крепко обнять.

— Навсегда, — прошептала я.

Чейз наклонил голову и поцеловал меня, его язык скользнул мне в рот, и я кончила.

Его толчки стали быстрее, мощнее, проникая глубже, и я почувствовала, как он достигает собственного освобождения, уткнувшись лицом мне в шею и низко застонав.

Он начал скользить внутрь и наружу, и мне это тоже понравилось, прежде чем войти глубоко и остановиться, в этот момент один из его локонов привлек мое внимание. Моя рука, двигаясь по собственной воле, поднялась вверх по его спине, пальцы сомкнулись на локоне, и я слегка потянули за него, вызывая при этом легкую, счастливую дрожь.

— Судя по всему, — пробормотал он мне в шею, — я не устал.

Я закрыла глаза, отпустила его локон и обвила его бедро другой ногой, чтобы крепко обнять его всеми доступными мне средствами.

— Но, к сожалению, — продолжил он, — когда ты так сильно злишься и не ссылаешься на гиковскую хрень, ты говоришь чертовски разумные вещи.

Это означало, что я прорвалась.

Спасибо, Господи, я прорвалась к нему.

Я открыла глаза и наклонила голову так, чтобы коснуться губами местечка под его ухом, непослушные завитки щекотали мою верхнюю губу, и я прошептала:

— Чейз.

Он поднял голову, и у меня перехватило дыхание от выражения его лица, тепла, сожаления и чего-то еще, чего-то огромного, чего-то такого, что заставило сердце учащенно забиться.

— Я должен был сказать тебе раньше. Должен был доверять тебе. Должен был понять по всему, что ты мне говорила, какой ты была со мной и с Малахией, что ты справишься. Я был неправ, детка, и я облажался. Но я люблю тебя, Фэй, и защита, идущая рука об руку с любовью, — это все, что я знаю, — тихо признался он.

Моя грудь сжалась, а глаза начало щипать.

То, что я увидела в выражении его лица, было любовью.

Он любил меня.

Любил меня.

— Ты любишь меня? — прошептала я, просто чтобы подтвердить.

— Влюбился в тебя в продуктовом магазине, а ты даже не знала, что я там был.

— Наверное, — призналась я, и уголки его губ приподнялись, но это было не дразняще и мило, а странно грустно.