Дзен и искусство ухода за мотоциклом

Когда я добираюсь туда, дыхание у меня настолько трудное, что я не могу разговаривать. Мы сбрасываем поклажу с плеч долой и ложимся на скалы. Корочка земли подсохла на солнце, а под ней грязь от вчерашнего дождя. Под нами на много миль вокруг за лесистыми склонами и полями позади них раскинулась долина Галлатин. В одном из углов долины расположен Бозмен. Какой-то кузнечик спрыгивает со скалы и пролетает над нами прочь над верхушками деревьев.

— Дошли! — говорит Крис. Он очень счастлив. Я всё ещё настолько запыхался, что не могу ответить. Снимаю сапоги и носки, промокшие от пота, и кладу их на камень для просушки. В задумчивости я разглядываю их, а пар от них вздымается к солнцу.

20

Очевидно, я уснул. Жарко греет солнце. На часах у меня без нескольких минут полдень. Я заглядываю за камень, к которому прислонился, и вижу что Крис крепко спит с другой его стороны. Несколько выше лес кончается, и голые серые скалы уходят к пятнам снега. Можно было бы взбираться по склону этого хребта прямо тут, но ближе к вершине это будет опасно. Некоторое время я смотрю на вершину горы. Что это Крис сказал по поводу того, что я якобы говорил вчера вечером? — “Увидимся на вершине горы?”… нет… “Я встречусь с тобой на вершине горы.” Как же могу я встретить его на вершине горы, если мы уже вместе? В этом есть нечто очень странное. Он также говорил, что я сообщил ему ещё что-то позавчера, — что здесь так одиноко. Но это же противоречит тому, что я в действительности думаю. Я вовсе не считаю, что здесь одиноко. Шум падающего камня отвлекает моё внимание к другой стороне горы. Никакого движения. Всё совершенно спокойно Всё в порядке. Такие камнепады слышатся всё время. Но иногда не такие уж малые. С таких мелких падений иногда начинаются лавины. Если находишься над ними или сбоку от них, то наблюдать за ними интересно. Но если они над вами — ничего не поделаешь. Приходится просто ждать, когда она нагрянет.

Люди говорят во сне странные вещи, но с чего бы я говорил, что встречусь с ним? И почему он считает, что я не спал? Здесь что-то совсем не так, это вызывает очень плохое предчувствие, но я никак не пойму, в чём дело. Сначала появляется такое чувство, а затем пытаешься выяснить, с чего бы это. Слышу, как шевелится Крис, оглядываюсь и вижу, что он осматривается.

— Где мы? — спрашивает он.

— На вершине хребта.

— А-а-а, — тянет он улыбаясь.

Я раскрываю приготовленный на полдник швейцарский сыр, перчики и крекеры. Аккуратно нарезаю сыр, затем перчики на кусочки. В тишине всё делается так опрятно.

— Давай построим здесь шалаш, — предлагает он.

— О-х-х-х, — застонал я, — и тащиться сюда каждый день?

— Конечно, — дразнит он. — Ведь было же совсем не трудно.

Вчерашний день для него уже далёкое прошлое. Я подаю ему сыру и крекеры.

— О чём ты всегда думаешь? — спрашивает он.

— О тысяче вещей, — отвечаю я.

— Каких?

— Большинство из них тебе будут совершенно непонятны.

— Например?

— Например, я говорил тебе, что встречусь с тобой на вер-шине горы.

— А-а-а, — тянет он и смотрит вниз.

— Ты говорил, что я разговаривал как пьяный.

— Нет, не пьяный, — произносит он, всё ещё глядя вниз. Но то, как он отводит взгляд, заставляет меня усомниться, что говорит он правду.

— Так как же?

Он не отвечает.

— Так как же, Крис?

— Просто иначе.

— Как?

— Ну, не знаю! — Он глянул на меня, и в глазах у него мелькнул страх. — Ты говорил так, как когда-то давно, — отвечает он и снова смотрит вниз.

— Когда?

— Когда мы жили здесь.

Я сохраняю невозмутимое выражение лица, он не замечает ни-каких перемен. Затем я осторожно встаю, подхожу к носкам и методично переворачиваю их на другую сторону. Они уже давно высохли. По возвращении я вновь замечаю, что он не сводит с меня взгляда. Я отвечаю с безразличием: “Я и не знал, что это казалось иначе”.

Он ничего не отвечает на это.

Надеваю носки и обуваю сапоги.

— Пить хочется, — говорит Крис.

— Чтобы найти воды, нам не придётся спускаться слишком далеко, — говорю я и встаю. — Ты готов?

Он кивает, и мы взваливаем поклажу на плечи. Когда мы идём по вершине гребня к началу оврага, то слышим шум ещё одного камнепада, на этот раз гораздо мощнее того, что был некоторое время назад. Смотрю вверх, пытаясь определить, где он. Но ничего не видать.

— Что это было? — спрашивает Крис.

— Камнепад.

Мы замираем на некоторое время, прислушиваясь. Крис спрашивает: “Там кто-то есть?”

— Нет, думаю, что камни вываливаются в результате таяния снега. Когда в начале лета становится по настоящему жарко, как сейчас, то частенько слышатся такие небольшие обвалы. Бывают и большие. Это часть процесса снашивания гор.

— Я и не знал, что горы изнашиваются.

— Не изнашиваются, а снашиваются. Они округляются, и склоны становятся положе. А эти горы ещё не сносились. Повсюду вокруг нас, за исключением того, что выше, склоны горы покрыты черноватой зеленью леса. На расстоянии лес выглядит как бархат.