Дзен в большом городе

— Ну же, деточка, полно, — ведьма гладила меня по голове морщинистой ладонью, и голос ее был полон материнского тепла. — Вставай, не стой коленями на холодном полу.

Я почувствовала, как она приподняла мою голову и одела на шею крестик.

— Вот так, голуба моя, и нечего расстраиваться, — приговаривала она.

— Лор, я этого никогда не забуду, — тихо сказала я.

Она строго, непроницаемо посмотрела на меня и встала:

— Ну что же, пора мне, милая. Дел много, тружусь весь день аки пчелка.

Она ушла, я проводила ее и вернулась обратно в кухню.

— Знаешь, мне кажется — она меня видела, — подал голос Женька.

— С чего ты взял?

— Она мне прямо в глаза взглянула, Магдалина.

— Да даже если и видит, — пожала я плечами. — Что с того? Лора — она святая женщина.

— Не нравится она мне, — поморщился он.

— Мне тоже…не нравилась, — задумчиво сказала я. — Только видишь, как жизнь-то повернулась? По мелочи мы с ней всю жизнь ругались, а как дело коснулось моей жизни — она тут же кинулась помогать…

— Тебе виднее, — спокойно отозвался он. — Ну так что, идем на тренировку?

Я взглянула на часы, задумчиво погрызла кончик косы и кивнула.

Глава восьмая

Настоящие японские воины стояли около входа в додзё — именно так назывался их зал для тренировки. Стояли неподвижно, словно статуи Будды, сосредоточившись и уйдя в себя. Одеты они были несколько необычно. В моем сознании прочно утвердилось представление, что все парни, занимаясь восточными боевыми искусствами, носят белое кимоно, и так оно отчасти и было. Однако большинство присутствующих буси были облачены в рубашки с закатанными по локоть рукавами и какие-то странные широченные брюки, похожие на юбки.

Я внимательно вглядывалась в их лица и поражалась тому, насколько же они прекрасны. Не в обычном понимании этого слова, не все лица были совершенны. Но была в их чертах некая суровая одухотворенность и умиротворенность, отсветом ложившаяся на их лица.

В этот момент мне вспомнилось, как однажды я работала для одного российского олигарха, ставила ему годовую охранку. После обряда он пригласил меня осмотреть его владения. В память врезалась его конюшня — нереальная чистота, запах свежеструганного дерева, сена, и умные лошадиные глаза. Я ходила от одного скакуна к другому, и поражалась их стати и грациозности. А потом я увидела ЕГО.

Черный, как ночь, с белой звездой во лбу, он в этой элитной конюшне смотрелся как драгоценный камень среди прибрежной гальки. Все в нем кричало о его исключительности — наклон головы, стать, взгляд, сила, что волнами расходилась от него. Немыслимая грация породы.

Я, не имеющая никакого понятия о лошадях, сразу поняла, что вот это стоит больше всех остальных жеребцов в конюшне, вместе взятых. Позже я узнала, что это был чистокровный арабский скакун, и он действительно стоит около миллиона долларов.

Так вот, эти парни здорово напомнили мне того скакуна. Спокойные, грациозные и породистые. Никакой суеты и лишних движений.

Женька стоял среди них, такой же неподвижный и бесстрастный. Светлая челка ложилась на прикрытые веками глаза, и хотела б я знать — о чем он сейчас думает?

Пригласили в додзё. Они вошли, а я мышкой скользнула за ними и осмотрелась. Противоположная сторона была полностью зеркальная, у стены слева между окон стояло нечто вроде алтаря с изображением мужчины с японскими чертами и безмятежной мудростью в глазах.

Женька все так же держался около парней, так же как они спокойно и без спешки поклонился на все стороны света. Вот только не замечали они его…

«Бо-оже, посмотри, как они это делают! — почтительно прошептал внутренний голос. — Посмотри, какая осанка…».

— Люди добрые, — растерянно спросила я. — Мне тоже кланяться, да?

Добрые люди, ушедшие в себя, особо на меня внимания не обратили.

А ко мне подошел мужчина среднего возраста, средней внешности и среднего роста и улыбнулся:

— Здравствуйте. Вы Магдалина, я так понимаю.

— Магдалина, — тут же призналась я.

— Я Владимир Сергеевич, мы с вами говорили по телефону. Присядьте пока, посмотрите на тренировку, а потом мы поговорим, — он указал на лавку.

Женька все это время стоял около него, выжидающе склонив голову. Сэнсэй на него не обращал ни малейшего внимания.

— Владимир Сергеевич! — наконец он не выдержал, обратился к учителю, но тот, не замечая его, повернулся и пошел прочь.

В глазах Женьки метнулась растерянность, недоверие, он оглянулся на парней, пошел к ним…

— Тау, — тихо обратился он к шатену, чьи вьющиеся волосы были заплетены в косичку до лопаток. — Тау, твою мать! Ну ты что, меня не видишь???

Тот даже глазом не моргнул, ничто не отразилось на его бесстрастном лице.

— Жень, не надо, — шепотом позвала я его. — Пошли со мной на лавку. Не слышит он тебя…

— Ладно, друг, я тебе это припомню, — с обидой воззрился Женька на парня со странным именем Тау и пошел ко мне.

Мы сели на лавку, и шоу началось.

Миг — и они выстроились в ряд около зеркальной стены.