Дзен в большом городе

Сэнсэй подошел к алтарю и склонился в поклоне. Идеально ровная спина, четкие движения. А на алтаре — катана сэнсэя. На миг меня поразило ощущение, что не алтарю он кланяется, но духу своего оружия… Словно испрашивает у него позволения воспользоваться его силой.

— Это что за штука? — тихо спросила я у Женьки, на портрет дяденьки, которому так усердно кланялся сэнсэй.

— Это не штука, это сёмэн, что-то типа алтаря. На картине — Иидзаса Тёисай Иэнао, основатель Тэнсин Сёдэн Катори Синто рю.

— Это которому мальчик на ветке привиделся с перепо…

И осеклась под тяжелым Женькиным взглядом.

— Да, Магдалина, — очень вежливо ответил он. — Именно ему явилось божество Фуцунуси-но микото.

— Извини, — раскаянно пробормотала я.

«Есть вещи, которыми не шутят», — сухо сказал внутренний голос.

«Ты меня еще поучи жизни», — буркнула я.

Два хлопка — и снова поклон. Взяв с сёмэна катану, сэнсэй вернулся в центр зала, сел лицом к ученикам, положив оружие за спиной.

— Сейдза, — скомандовал высокий парень в брюкоюбке, и ученики опустились на пятки.

— Это Олег, старший ученик, — ответил Женька на мой вопросительный взгляд. — А раньше я командовал…

— Ну, ты не переживай, — ободряюще улыбнулась я. — Все еще будет, накомандуешься.

Он хмыкнул и отвернулся.

— Слушай, а что это за штанишки-то у них такие странные? — шепотом спросила я, указывая на парней в брюкоюбках.

— Хакама, — мрачно ответил он. — Ее только старшие ученики носят, у которых черный пояс есть. Видишь, он там проглядывает?

— Тот самый черный пояс? — не поверила я. Ох, как же я много слышала об этом — но ни разу не видела.

— Тот самый, да.

— А у тебя есть?

— Конечно, — кивнул он и приосанился.

— Круто, — присвистнула я и вмиг его не по-детски зауважала.

Ангел-хранитель с черным поясом и катаной — девчонки определенно умрут от зависти!

А сэнсэй снова развернулся к сёмэну, сказал что-то на японском и поклонился. Его ученики, исполненные душевного равновесия, повторяли каждое движение своего сэнсэя. Что-то было нереально-мистическое в этом моменте. Я поймала себя на том, что внутренне собралась сама, будто прикоснулась к невыразимо мудрому таинству. Я не знала, что это было. Тайна оружия? Тайна победы? Или тот самый непонятный дзен?

Но я определенно как ведьма почуяла эту силу, что маревом повисла в додзё, окутала парней и отразилась тысячелетней мудростью в их глазах.

И я сама не поняла, как так получилось, что голова моя склонилась в поклоне перед этим…

Шелест хакама учителя нарушил нереальную тишину, встрепенулась я, поднялся из поклона сэнсэй. Сидя, он развернулся к ученикам, перебрасывая колено, и я опять этим залюбовалась — очень уж красиво у него получилось. Снова резкая и короткая команда, церемонный поклон ученикам, их ответный поклон — и вот сэнсэй встает.

«Все как у взрослых, — хмыкнул внутренний голос. — Прямо японские церемонии».

«И не говори», — согласилась я.

— Тате! — скомандовал старший ученик, встают и самураи, и начинается тренировка.

Катаны из дерева в руках буси четко и резко наносят удары незримому противнику, а в глазах — сосредоточенность и драйв.

— Что так некруто? — хмыкнула я, стряхивая наваждение. — Деревяшки какие-то.

— Не деревяшки, а боккены, тренировочное оружие. Не задавай глупых вопросов, ладно?

— Ну не смотрится, Жень, хоть ты деревяшкой, хоть боккеном назови.

— Это иай-то, Магдалина. Железные катаны будут только на иай-дзюцу.

Сэнсэй прошел совсем близко от нас, и мы замолчали.

— Ровнее руку держи, — поправил Владимир Сергеевич ученика.

Катана этого парня точно от середины лба описала изящную дугу, он сделал шаг вперед, как будто шел по четко очерченной линии.

— Молодец, — похвалил учитель.

Почти не двигаясь по залу, сэнсэй видел каждого ученика, и подходил к ним лишь тогда, когда движения не были верными. Поправлял он до тех пор, пока рука ученика не начинала двигаться правильно, ноги не занимали нужной, тысячелетиями выверенной позиции. Правда, это было нечасто. Старшая группа, все уже умные, не первый год катану в руках держат.

Короткая команда — и вон уже буси выстроились около противоположной стены, взмахнули боккенами, стремительно ринулись ко мне. От них шла такая волна силы, что я пискнула, вжалась в стенку и принялась читать молитву — говорят, здорово помогает при переходе на небеса. При этом я очень радовалась, что прибьют меня сейчас мгновенно, со знанием дела, так что больно не будет. Вот тут я и вспомнила всю свою никчемную жизнь и от души пожалела бедного Женьку, которого теперь некому будет спасти.

«Ну, кирдык тебе пришел, покойся с миром, дорогая», — судорожно вякнул голос, я быстро закрыла глаза и зашептала молитву. Помогает, говорят, в случае перехода на небеса.

В метре от меня топот на мгновение стих. Я осторожно открыла один глаз. Буси, оказывается, уже развернулись, и теперь возвращались обратно тем же манером.

«Уберег Господь, надо завтра пожертвование сделать на церковь», — нервно сказал голос.

— Это что бы-ыло? — простонала я.

— Йоко-мен, — любезно подсказал Женька.

— Чего?