Дзержинский

Ленин в статье «Польская с.-д. оппозиция на распутье» отметил, что среди польской оппозиции имеются «два течения: одни хотят сместить Тышку и Розу Люксембург, чтобы самим продолжать политику Тышки. Это — политика беспринципной дипломатии и «игры» между беками и меками, между партией и ее ликвидаторами…

Другое течение за полнейший разрыв с ликвидаторами, с федерализмом, с «игрой» в роли «маятника» между двумя борющимися сторонами; — за искренний и тесный союз с правдистами, с партией.

В Брюсселе первое течение у польских с.-д. победило… Поживем — увидим, удастся ли второму течению сплотиться, выкинуть ясное, точное, определенное знамя последовательной, принципиальной политики… Нечего и говорить, что объединение польского с.-д. пролетариата возможно только на основе такой политики»[23].

Узнав о том, как Ленин расценил поведение Ганецкого и Малецкого в Брюсселе, Дзержинский испытал глубокое удовлетворение. «Хотят сместить Тышку и Розу Люксембург, чтобы самим продолжать политику Тышки». Удивительно верно и точно сформулировано! Но следующая фраза: «Это — политика беспринципней дипломатии и «игры» между беками и меками, между партией и ее ликвидаторами…» — относилась уже не только к ним, но и к Главному правлению.

«Зажондовец» Дзержинский вынужден был признать, что и тут Ильич, безусловно, прав. Начиная с январского Пленума ЦК РСДРП в 1910 году Тышка и другие руководители Главного правления, к сожалению, занимали роль «маятника» между большевиками и меньшевиками, не содействовали, а скорее мешали борьбе ленинцев с ликвидаторами.

Разве он сам не возмущался этой беспринципной политикой, разве не пытался исправить линию? Сколько было послано писем, сколько горьких и резких слов высказано в глаза Тышке, Ледеру, Мархлевскому, Барскому! И как будто бы его усилия имели успех. По крайней мере, на Парижском совещании членов ЦК РСДРП в июне 1911 года (Феликсу Эдмундовичу было приятно вспомнить, что на приглашении, разосланном членам ЦК, рядом с подписью Ленина стояла и его подпись) он и Тышка полностью поддержали намеченные Лениным меры по воссозданию боеспособной нелегальной партии.

И, как всегда, когда Феликсу Эдмундовичу вспоминались личные встречи с Лениным, в груди у него потеплело. Перед ним встало утомленное, осунувшееся лицо Ильича. Вот он, немного прищурив глаз, что придавало всему лицу лукавое, хитроватое выражение, протягивает ему через стол записку. В ней Ильич продолжает их разговор о том, что в подлинно революционной партии не может быть места оппортунистам, и, в частности, меньшевикам-ликвидаторам, группировавшимся вокруг газеты «Голос социал-демократа». Эта записка запечатлелась в памяти Феликса Эдмундовича, как на фотопластинке. Маленький листик бумаги, а на нем четким ленинским почерком написано: «Договор Ленина с Юзефом. «Это необходимо сделать!» — восклицание Юзефа на вопрос, необходимо ли исключить голосовцев из партии. II. VI. 11» и подпись «Ленин». В свободном от текста правом нижнем углу Дзержинский приписал тогда: «Но как?» — расписался «Юзеф» и вернул Ленину.

Ответом на его вопрос было решение совещания о созыве Пленума ЦК РСДРП и Всероссийской общепартийной конференции. Они-то и должны были выполнить задачу очищения партии от ликвидаторов.

После окончания совещания Дзержинский сразу же отправился в Краков, его ждали неотложные дела. Тышка задержался в Париже.

«Что он там делает?» Этот вопрос не давал покоя Дзержинскому. Он знал примиренческое отношение Тышки к ликвидаторам и, не выдержав неизвестности, написал Барскому в Берлин: «Что нового привез Леон? Напиши несколько слов. Мое большевистское сердце в тревоге». В то смутное время, когда внутри РСДРП против большевиков выступало множество течений и групп, Дзержинский причислял себя к большевикам.

Он потребовал от Главного правления немедленно отозвать из Загранбюро ЦК РСДРП, где хозяйничали меньшевики, представителя социал-демократии Польши и Литвы (так хотел Ленин), а перед отъездом из Парижа взял у Владимира Ильича и переписал от руки его доклад «О положении дел в партии». Доклад не подлежал публикации, а Юзеф обязательно хотел иметь его у себя под рукой для руководства.

Дзержинский настаивал перед Главным правлением, чтобы «Червоны штандар» выступил против Троцкого и разоблачил его «внефракционность», под флагом которой тот поддерживал ликвидаторов в РСДРП и ППС-левицу.

Но Тышка, вернувшись из Парижа, повел дело на отход СДКПиЛ от большевиков. Дошло до того, что Главное правление, несмотря на приглашение, в январе 1912 года не направило своих делегатов на VI (Пражскую) Всероссийскую конференцию РСДРП, за созыв которой голосовали в Париже и Дзержинский, и сам же Тышка.

А между тем именно на этой конференции РСДРП были приняты решения о дальнейшем строительстве партии нового типа и о руководстве революционным подъемом в стране. Важнейшим делом конференции было очищение партии от оппортунистов, что укрепляло ее, повышало ее дисциплинированность и боеспособность, создавало подлинное партийное единство.