Дзержинский. Любовь и революция

Была и такая характерная сцена, описанная Бонч-Бруевичем. Она важна своей симптоматичностью! Ленин вызвал к себе Дзержинского и заявил: «Вам нужно будет заняться Народным комиссариатом путей сообщения». «Почему я?» – спрашивает Феликс. Потому что имеются донесения о «случаях саботажа на железных дорогах, о группах бывших железнодорожных мошенников, пытающихся действовать во вред и мешать организации работы на транспорте» – отвечает Ленин. 14 апреля 1921 года опубликован декрет о назначении Дзержинского Народным комиссаром путей сообщения. Когда Железный Феликс пришел к специалистам по железным дорогам, они были «полны беспокойства, ожидая угроз и давления» – рассказывает один из них, инженер Драйзер. «Но эти хмурые предчувствия быстро рассеялись, – продолжает он. – Воцарилось абсолютное спокойствие. Мы поняли, что забота о вверенном государственном имуществе и добросовестный труд всегда найдут поддержку и правильную оценку со стороны Дзержинского»⁴³⁸.

Через четыре дня новый министр транспорта вновь приходит к Ленину и излагает потребности министерства, которое он только что возглавил.

«Самое главное – это найти специалистов соответствующего уровня (…) независимо от их политических взглядов, лишь бы честно работали.

– Вы правы – признал Владимир Ильич. – Без знающих дело специалистов – на транспорте, как и везде, мы не справимся». Феликс называет фамилию инженера И.Н.Борисова, бывшего царского замминистра, как кандидата на должность своего заместителя. Он хорошо знает, как помогли новой службе безопасности бывшие сотрудники Охранки, нет сомнения, что и в других областях жизни будет так же. Ленин ни секунды не колеблется. Приказывает привезти инженера в Кремль.

Дзержинский немедленно связался по телефону с ВЧК и кому-то приказал:

– Поезжайте к Борисову и как можно деликатнее попросите его приехать с вами в Кремль, к Владимиру Ильичу; у него больная жена – не испугайте ее.

– Больная жена? – спросил Владимир Ильич. – А удобно его беспокоить?

– Думаю, удобно, он приедет; надо бы немедленно через административно-хозяйственный отдел позаботиться о его семье: послать врача, привести в порядок квартиру, привезти дров – у них нечем топить…

– То есть он находится в бедственном положении! А мы ему до сих пор ничем не помогли – сказал раздраженно Владимир Ильич.

– Да, с этим у нас не лучшим образом – ответил Феликс Эдмундович.

– Не следует ли немедленно – обратился ко мне [Бонч-Бруевичу] Владимир Ильич – организовать помощь инженеру Борисову и его семье?

И была организована помощь инженеру, который в это время уже едет по вызову в Кремль.

– Мы как раз послали к вам врача, сестру милосердия и еще кого-то там… – сразу же извещает его Ленин.

– Благодарю, я не ожидал – отвечает удивленно Борисов и решается на смелое высказывание: – Ведь мы все замерзаем, голодаем… Вся интеллигенция находится в такой ситуации: либо сидит у него в каталажке – и пальцем показывает на Дзержинского – либо голодает и умирает…

На вопрос Ленина, что ему было бы нужно как заместителю народного комиссара путей сообщения, Борисов отвечает, что нужны люди.

– А они у вас есть? [– спрашивает Ленин]

– Конечно, есть.

– Где они?

– Я этого не знаю (…). Видимо, у него в каталажке – и, усмехаясь, многозначительно посмотрел на Дзержинского.

– Прошу назвать фамилии – тихо сказал Дзержинский – мы их сейчас же найдем⁴³⁹.

Эту сцену описал личный секретарь Ленина Бонч-Бруевич, участник и свидетель разговора. Он передал в ней – может, не полностью сознавая – очень важную информацию относительно Ленина и Дзержинского. Обратим внимание на их характерные реакции. Первый все время удивляется: обстановка на железной дороге, ситуация инженера, других специалистов, которые сидят в тюрьмах. Он не может связать причины и следствия. А может иначе: может, только причины всегда на стороне врага, часто надуманного. Его совесть чиста. Лозунг «единица – ноль» является для него условием успеха в создании нового общества. И даже попытка поинтересоваться трагической ситуацией в доме инженера – это, скорее, притворная (корыстная!) забота, чем настоящее сочувствие.

А что Феликс Эдмундович? В описанной сцене проявляется человек отлично осведомленный. Он знает, чего не хватает в министерстве, знает, что происходит в доме инженера, прекрасно знает, где искать специалистов. Он все знает, но, тем не менее, полностью подчиняется как указаниям вождя, так и все еще живой, силой навязанной идее коммунизма. Как народный комиссар путей сообщения, Дзержинский договаривается с председателем ВЧК Дзержинским – все время в соответствии с указаниями председателя Совета народных комиссаров Ленина, который с одинаковой уверенностью и хорошим самочувствием велел сначала специалистов сажать, а потом вытаскивать их из тюрем. Так кто из них больше виноват? Неосведомленный теоретик Ленин или осведомленный практик Дзержинский?

Оба они одинаково были уверены, что когда-нибудь будет лучше.