Дзержинский на фронтах Гражданской

При выработке правового положения ГПУ все проекты рассматривались многими ведомствами. Так, проект Положения об охране границы РСФСР и союзных республик обсуждался и согласовывался в 1923 г. с Центральным управлением лесами НКЗема (20 февраля), Морским штабом Республики (20 февраля), НКЗдравом (21 февраля), НКИД (21 февраля), РВСР (24 февраля), НКПочт и телеграфов (27 февраля) и другими[227].

По поручению правительства представители органов безопасности участвовали в подготовке документов, определявших правовое положение других наркоматов и ведомств. Нередко документы СНК РСФСР, ВЦИК РСФСР, СНК СССР и ЦИК СССР направлялись на заключение ВЧК, ГПУ, ОГПУ. Это давало возможность чекистам быть в курсе предложений и мнений сотрудников других правительственных учреждений, способствовало более полному пониманию места и роли органов ВЧК – ОГПУ в советской политической системе.

Несмотря на ограничение компетенции ведомства безопасности, широкие права сохранялись у его руководителей. 22 июня 1922 г. Дзержинский подписал удостоверение начальнику Секретно-оперативного управления ГПУ В.Р. Менжинскому, которому были даны полномочия в пределах РСФСР:

«1. Задерживать всюду без предъявления особого ордера под личную ответственность для доставления в местные отделы ГПУ любого гражданина, уличенного или заподозренного в контрреволюционном или ином преступлении.

2. При задержании кого-либо требовать полного содействия от всех представителей, как военных, так и гражданских властей, а также от всякого гражданина.

3. Входить без всякого пропуска во все советские (правительственные) и общественные учреждения, во все помещения фабрично-заводских и торговых предприятий, учебных заведений и больниц, тюрем, лагерей, казарм и других мест общественного назначения.

4. Входить без особого разрешения во все помещения железнодорожных станций и вокзалов, а также пароходных пристаней.

5. Требовать во всех железнодорожных и пароходных билетных кассах у комендантов и начальников станций выдачи проездных билетов вне всякой очереди на все поезда, не исключая экстренных и военных.

6. Беспрепятственно передвигаться по всем городам РСФСР во всякое время дня и ночи»[228].

Наряду с уточнением прав органов безопасности шел процесс повышения ответственности местных советских органов власти за борьбу с различными преступлениями, в том числе и в области обеспечения безопасности государства, о чем свидетельствует принятие специальных положений. Так, на председателей волисполкомов, как ведающих делами управления, возлагается «охрана революционного порядка в пределах волости, предупреждение и борьба с контрреволюционными выступлениями и уголовными преступниками» (подписано председателем ВЦИК М.И. Калининым 16 января 1922 г.). В Положении о советах губернских, уездных и заштатных городов и поселков, принятом 26 января 1922 г., отмечалось, что предметом ведения горсовета является «д) охрана революционного порядка (предупреждение контрреволюционных выступлений и уголовных преступлений) и борьба с ними…». В Положении о губернских съездах советов и губернских исполнительных комитетах, принятом ВЦИК 31 октября 1922 г., говорилось, что губисполкомы должны вести борьбу с контрреволюцией и осуществлять охрану революционного порядка, спокойствия и безопасности в губернии. В Положении о местных советах, принятом 16 октября 1924 г., на них по-прежнему возлагались задачи по борьбе с контрреволюцией.

В мае 1922 г. при рассмотрении «Положения о контрреволюционных преступлениях» III сессией ВЦИК IХ созыва ряд членов ВЦИК был против принятия УК, доказывая, что еще не настало время для кодификации норм, регулирующих борьбу с контрреволюцией. Они настаивали на ведении борьбы путем вооруженного подавления. Но большинство членов ВЦИК отвергло это предложение. Сессия ВЦИК внесла поправку в раздел о контрреволюционных преступлениях, признав определение контрреволюции в проекте слишком узким, не отражающим остроты и изменчивости форм и методов классовой борьбы. При обсуждении проекта УК на сессии ВЦИК 17 мая в письме к Д.И. Курскому В.И. Ленин настаивал на необходимости «открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы». Он подчеркнул, что «суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас».