Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

С учетом всех приведенных сведений можно продолжить трактовку этой аллегории, которая становится более личной и более трогательной. «Посторонние дела», которые вечно находились и у Ниггля, и у Толкина, — это лекции, занятия с аспирантами, педсоветы, подготовка и проверка экзаменационных работ, участие в формировании профессорско-преподавательского состава и так далее. По меркам офисных работников эти дела суммарно отнимают не слишком много времени, но любой профессор подтвердит, что они вклиниваются практически в каждый рабочий день и мешают сосредоточиться на написании текстов. Когда к Нигглю приходили гости, он был «в меру вежлив», но «перекладывал на столе карандаши» — наверное, так же и Толкин пытался вслушаться в то, что ему говорили коллеги и студенты, но «продолжал думать о большом холсте» (или о большой книге) «в высоком сарае, специально для него построенном в огороде (на участке, где раньше росла картошка)». Возможно, под сараем понимался собственный кабинет Толкина, переоборудованный из гаража, однако слова «сарай», «сад» и «картошка», пожалуй, не стоит воспринимать слишком буквально.

Начать с того, что «запущенный» сад, вызывающий намеки на визит Инспектора, конечно, символизирует профессиональную ниву, которую Толкин был поставлен возделывать и которой, как явно думали некоторые (см. выше), он действительно пренебрегал. Ниггль когда-то выращивал у себя на огороде картошку — а Толкин в свое время писал научные статьи, которых ждали от него в академической среде (к 1939 году он написал их около дюжины, а после — практически ни одной в нормальном виде). Теперь сад для Ниггля — это просто место, где размещается сарай для занятий живописью; Толкин же, вне всякого сомнения, применял в художественном творчестве свои научные познания, о чем не раз упоминалось в предыдущих главах.

Но гости, конечно, не видят картину. В любом случае некоторые из них приезжают только потому, что их интересует его «премилый домик» — они знают, что в итоге Нигглю придется его покинуть, и прикидывают, когда ждать его отъезда, «кому достанется домик и можно ли привести в порядок сад». В замкнутом сообществе научных работников постоянно муссируются слухи о предстоящем освобождении какой-нибудь кафедры ввиду смерти профессора или его ухода на пенсию и сплетни о том, кому достанется вакантное место и кто его на самом деле заслуживает. Толкин наверняка об этом прекрасно знал — он даже упоминает о том, что некоторые молодые коллеги спят и видят, как бы занять его «мягкое кресло».

Конечно, ему, как и Нигглю, хотелось, чтобы кто-нибудь из вышестоящего руководства разрешил ему ни о чем не беспокоиться, заниматься только тем, что ему на самом деле интересно, и выхлопотал бы ему какую-нибудь «государственную пенсию». Но если со стороны должность профессора кафедры в Оксфордском университете и может показаться синекурой, Толкин знал наверняка, что без забот (как переводится с латыни sine cura) на ней никак не обойдется; в одном из своих писем он иронично отметил, что это «мягкое кресло» на самом деле «набито чертополохом». Что до государственной пенсии, то о ней можно было лишь мечтать.

Чтобы кончить картину, даже если она перестанет увеличиваться в размерах, надо сосредоточиться и работать, работать упорно и без перерывов

(и вот эта фраза как раз вполне может относиться исключительно к «Властелину колец»).