Джалита

Один из таких молодых актёров жизни и позвонил по прямому телефону Герману Николаевичу, когда тот ещё не успел оторваться от своего носа. Он подскочил как ужаленный от резкого звонка, и обрадовано сказав себе: «О, наконец-то» схватил трубку. Как ответить по телефону, было очень важно. Скажешь «Слушаю!» сурово, как большой начальник, а вдруг звонят из министерства юстиции и скажут: «Ты чего это надуваешься как мыльный пузырь? Смотри, не лопни». Скажешь то же слово подобострастно с оттенком «слушаюсь», а вдруг звонит какой-то замухрышка и подумает, что с таким нечего церемониться, ему и четвертной хватит за услугу. Поэтому Герман Николаевич давно выработал интонацию занятого человека. Его «Слушаю» всегда звучало так, будто у него в кабинете именно сейчас проходит серьёзное совещание. Это позволяло быстро прервать разговор, с кем не хотелось его продолжать, ссылаясь на занятость, но не мешало тут же перейти на нормальную ленивую беседу, извинившись, что был слегка занят или взвинчен кем-то, но сейчас всё нормально и можно поговорить, если собеседник оказывался нужным человеком или из руководящего аппарата. Если таких уловок не выработаешь, то точно на месте не усидишь. Так что, подхватив трубку, Горохов сказал натренированным занятым голосом:

— Слушаю, — и добавил для большей важности: — Говорите.

Услыхав ответ с противоположного конца провода, расцвёл в улыбке — звонил сын приятеля из минюста, начинающий, но подающий надежды журналист, которого не без влияния папаши взяли на работу не куда-нибудь, а в журнал «Огонёк».

— Здравствуй, Алик! Рад слышать. Чем могу услужить прессе?

С другого конца донеслось:

— Здравствуйте, Герман Николаевич. Думаю, что можете в этот раз. Во всяком случае, надеюсь. У меня к вам деловое предложение. Мне нужен какой-нибудь сенсационный материал. Ну, вы же знаете, что сейчас идёт в печати? Я подумал, что возможно у вас есть какие-нибудь старые дела, которые я бы раскрутил. Из того, что ещё не раскрыто, конечно. Если бы вы предложили мне что-нибудь интересное в современном духе, то я готов немедленно заняться.

— Ишь ты, какой шустрый, — со смехом в голосе сказал Горохов. — Это тебе не горшки лепить. Тут поработать мозгами надо, посоображать.

— Гонорар пополам, Герман Николаевич.

— Ладно, подумаю.

Тут ему в голову пришла неожиданная мысль, и он сразу поделился ею:

— Ты знаешь, вспомнился вдруг один эпизод. Года два назад погиб в драке сын большого партийного босса. — И он назвал фамилию. — Помню, что дело закрыли по звонку, да оно и непонятное какое-то было. В принципе никто им не занимался по настоящему. Можно глянуть, конечно, однако гарантию стопроцентную на сенсацию не даю. Это вот на первую вскидку, что пришло в голову, а так могу посмотреть ещё что-то.

— Нет, мне кажется, то, что вы сказали, может быть интересным. Фамилия говорит сама за себя. Давайте я сейчас и приеду. Чего тянуть?

Не прошло и часа, как молодой журналист по имени Алик и Горохов сидели за прокурорским столом, рассматривая дело с гибелью Вадима. В нём было много неясного. В постановлении о прекращении дела говорилось о смерти в результате пьяной драки. Что погибший был пьян, подтверждалось судебно-медицинской экспертизой. Причина смерти связана с сильным ударом, переломом шейных позвонков, большой потерей крови. Но не установлено как Вадим попал в эту драку, если все участники потасовки, вызванной ревностью, утверждали, что погибшего в глаза раньше не видели. Конечно, это могло быть ложью. Удивляло и другое, почему Вадим был обнажён, тогда как все остальные дравшиеся оказались одетыми.

Алик сумел, правда, сразу найти ответы на все вопросы.

— Здесь всё ясно. Сначала вместе пили. Потом не поделили девушку. Вадим забрал её в другую комнату, где и разделся, занимаясь с нею любовью. Кто-то из ревнивцев уговорил друзей: ворвались к занимающимся развратом, и началась драка. Кто-то хватил Вадима по шее железякой, ну, и пока трезвели да разбирались, он и скончался, тогда все и стали отказываться, что знают Вадима.

Кто-то из вышестоящих не хотел публичного скандала, и дело быстренько закрыли. Из этого можно что-то слепить. Пусть небольшая, но сенсация с сынком большого партийного начальника получится.

— По тому, что у нас есть, наверное, так всё и было, — согласился Горохов.

— Но я на твоём месте съездил бы ещё в университет.

— О чём речь, Герман Николаевич? Сейчас же и поеду.

Несколько дней спустя, в кабинете Горохова, когда тот по обыкновению потирал нос, раздался телефонный звонок и на привычное «Слушаю!» из трубки донёсся восторженный голос Алика:

— Герман Николаевич, ну вы удружили. Получается настоящая большая сенсация. Вы себе не представляете: там, оказывается, замешано КГБ. Я всё узнал. Пришлось помотаться. Говорил даже с работником ресторана, который обслуживал этот вечер в самом университете. Через неделю материал выйдет, читайте. В случае чего не забудьте меня поддержать, а гонорар, как договорились.

В ответ Горохов не успел ничего ответить — запищали короткие гудки.