Джалита

— Ну что ж, решил, так говори. Имеешь право. Если ко мне обратятся, поддержу. Никульшин действительно ведёт себя по хамски даже с нашими работниками. Это давно все заметили.

Пленум шёл нормально. Но был один нюанс, который беспокоил Женю.

Его выступление запланировали на вторую половину пленума, то есть после перерыва, когда многие комсомольцы ухитрятся уйти, не досидев до конца. А для Жени крайне важно было выступить в первой половине, когда все будут на местах. Поэтому ещё до начала пленума он предупредил своих друзей Юру Губанова, Сашу Ященко, Славу Осипова и некоторых других о том, что в соответствии с уставом комсомола попросит дать ему слово запиской в президиум, но слово ему давать сразу не будут, однако то, что он хочет сказать, имеет большое значение для всех, так что он просит поддержать дать ему слово до перерыва.

Записку Женя послал в президиум сразу после окончания доклада Никульшина и хорошо видел замешательство за столом и удивлённые взгляды, которые направлялись со сцены в его сторону. Однако выступающих объявляли в соответствии с намеченным заранее списком. Подходило время перерыва по регламенту, пригласили выступать Людмилу Пяткину.

Тогда Женя поднялся и на весь зал попросил дать ему слова в порядке очерёдности поступления записок. Он прекрасно знал, что кроме него никто записки не писал. Тут же он услыхал гул поддерживающих его с нескольких сторон голосов и громче всех голос Губанова:

— Дайте Жене слова! Он посылал записку, не нарушайте порядок.

Предвидя осложнения, Женя послал заранее записку и Людмиле Пяткиной, попросив её уступить очередь выступления. Люду он не очень хорошо знал по комсомольской работе, так как она была медиком, а Женя занимался промышленными предприятиями, но зато Пяткины были его соседями по квартире, так что знакомы они были достаточно. Тоненькая, стройная красивая девушка встала и сказала:

— Я не знаю, почему Женя спешит, но если он хочет, то я могу выступить после него.

Председательствующей Ларисе Соколовской ничего не осталось, как согласиться и, улыбаясь, пригласить Женю на трибуну. Но то, о чём он стал говорить, оказалось шоком для сидящих в президиуме. Зал замер в изумлении.

— Как мы можем говорить о текучести кадров на других предприятиях, если в самом горкоме комсомола его состав за последние два года трижды почти полностью менялся? В промышленном отделе меня сменил Юра Губанов, а его Юра Меньшиков, затем Кацыка Валера; в школьном отделе после Ларисы Соколовской, ставшей вторым секретарём, работали Соболева Лена, а потом Бондарева Люда; в отделе пропаганды после Дроздова Кости работали Калицева Аня и Буряковский Витя; в секторе учёта друг за другом сменялись Дмитриенко Валя, Клиндухова Нина, Лысенко Галя, Начвинова Люда и Кудинова Оля. Сейчас Оля тоже уже не работает. Уволена после пленума за неуживчивость характера.

Хочу остановиться на основной, как мне кажется, причине этой текучести кадров. Прежде всего, очень плохо обстоят дела с подбором кадров. Так в марте этого года в сектор учёта взяли на работу Начвинову Люду, а в начале мая она уже уволилась. Проработав всего около года, ушли Соболева, Губанов, Клиндухова, Лысенко. Причём причины их ухода не всегда были вескими и уважительными. Так, например, Калицева вынуждена была уйти «по собственному желанию», так как узнала, что Никульшин ищет ей замену, полагая, что она, выйдя за муж, не сможет по-прежнему хорошо работать. Она обиделась и ушла сама.

Все в нашей комсомольской организации заметили, что с приходом Юры Никульшина в горком комсомола основной задачей работы горкома стало не организация жизни комсомольцев города, а сбор комсомольских взносов. Оценка работы комсомольских организаций начинается и заканчивается суммой сданных взносов, а не комсомольскими делами.

Теперь хочу остановиться на других методах работы нашего первого секретаря Никульшина.

Лариса Соколовская, поднявшись в президиуме, попыталась прервать выступление по причине регламента, но зал уже всё понял и проголосовал за продолжение выступления, и Женя опять говорил:

— Всем нам известна необузданная грубость Никульшина. Об этом я лично говорил ему после одного из заседаний бюро горкома. Тогда он согласился со мной и сказал, что учтёт замечание. Однако изменений в его поведении не произошло. В связи с этим ещё в прошлом году о грубости Никульшина написала наша республиканская газета «Комсомольское знамя». И это не подействовало на Юру. А на бюро горкома он прямо заявлял комсомольским руководителям: «Возражать мне — это политически неправильно. Если я ошибусь, меня поправят выше».