Джалита

Деспотическая натура Никульшина особенно ярко проявилась во время его недавней поездки в Чехословакию, в которой он был назначен руководителем комсомольской группы. Все участники поездки были поражены и возмущены безотчётной грубостью Никульшина по отношению к членам группы, недостойным поведением не только как руководителя, но и просто как советского человека, его бестактным отношением к нашим чешским друзьям. Вот передо мной письма участников этой поездки. Одно из них от гида русской группы.

Она пишет:

«Мы написали на Никульшина такой отчёт, что ему бы было очень плохо, когда бы прочитал. Надеюсь, что наше бюро напишет свой отчёт в этом смысле к вам. Мы там написали, что, если бы мы получили такого руководителя, то плакали бы всю поездку. Написали, что у него был феодальный взгляд на политическо-правовое руководство группой, что он держал деспотический порядок и так далее».

А вот что пишет секретарь комсомольской организации Симферопольской городской библиотеки Зимира Цикалова:

«Да, очень неприятно работать с такими людьми, как Никульшин… Но мне ещё не понятно, как это вы все там до сих пор не поставили его на своё место. Ведь уже давно кончились времена самодуров… Везде, где нужно, он получил от меня характеристику, которую заслужил. Думаю, что такую власть, о которой он без конца говорил всем, он больше никогда не получит… Он почти всю группу принял за оловянных солдатиков и, очевидно, поэтому применял палочную дисциплину. Много говорил о достоинстве советского туриста, и сам уронил его первый».

Потом Женя зачитал ещё одно письмо из Севастополя, адресованное непосредственно горкому комсомола и тут же передал его в президиум. Говорил не только о Никульшине, но и о втором секретаре, отличавшейся главным образом интригами и умением сваливать ошибки своей работы на других. В зале стояла мёртвая тишина. А Женя продолжал:

— Но, товарищи, не только невоспитанность и грубость наших секретарей является их характерной чертой. Бесчеловечность их поступков возмущает до глубины души. Это по их вине приезжающие на отдых в Ялту группы пионеров вынуждены тратить много часов и нервов на поиски тех, кто поможет им в устройстве ночлега, в то время как отвечающая за школьный сектор Лариса Соколовская запирается в своём кабинете, передавая через инструкторов, что её в горкоме нет. Это Никульшин и Соколовская уволили из сектора учёта Дмитриенко Валю, хорошо зная, что она в положении беременности. Больше того, расставшись с нею, Никульшин пытался помешать ей устроиться на новую работу вместо того, чтобы оказать помощь.

Выступление Жени закончилось бурей аплодисментов, не стихавших пока он не сел на своё место в зале.

Собственно почти всё в этот день на этом и закончилось. Объявили перерыв, вовремя которого многие подходили пожать руку Жени и спросить, почему он не предупредил их о предстоящем выступлении, с которым они полностью согласны. Но вот все снова в зале. Пленум продолжался, как ни в чём не бывало. Словно и не было горячих слов Жени с обвинениями в адрес секретарей. Нет, конечно, Валера, чьё выступление было запланировано, решилась отметить, что Женя много сказал правды и что Никульшин действительно груб со всеми, но потом перешла к рассказу о своей комсомольской организации. Поддержал Женю Саша Ященко, ещё пара комсомольцев.

Всё последующее было и интересным и грустным одновременно. Женю и поддерживавших его вызывали в горком партии, в обком комсомола, где ругали за непродуманность, за критиканство, интересовались, кто заставил выступить, что за этим стоит. А они-то думали, что будут спрашивать Никульшина, почему тот себя неправильно ведет. Наивные люди, молодые, зелёные, но смелые.

Однажды всё на той же набережной с Женей встретился мало знакомый ему товарищ и по секрету сообщил, что после этого выступления Женю даже хотели арестовать по требованию Никульшина.

Женя расхохотался в ответ:

— Да пусть попробуют. Во-первых, меня так много людей знают в Ялте, что сразу же поднимется большой шум. А во-вторых, за что арестовывать? Что я такого сделал преступного? Сказал, что думал, вот и всё.