«Джамп» значит «Прыгай!»

– Ваша пошлая ирония тут неуместна. Да, он был не таким, как другие вульгарные мужики. А чего вы удивляетесь, на вас же противно смотреть, вы за каждой шалашовкой ухлёстываете, ну прям как кобели сучке под хвост носами тыкаетесь. В этом отношении он сохранял мужское достоинство и крайнюю порядочность. Ну а уж чем он там в спальне своей занимался – это его личное половое дело.

– А кому он отдавал предпочтение?

– Не знаю. У него было множество знакомых, почти вся театральная и эстрадная элита, а там охотников до такого дела ну оч-чень много.

– Почему?

– Ну, как вам сказать, ведь путь в эстраду, как и в кино, и в театр, лежит через постель режиссера. Это, так сказать, трамплин. Плата за пропуск на подмостки. А дальше уж сам прыгай как умеешь. А театральный мир – это нечто вроде клоаки для мира обыденного. Ну, как вам объяснить. Розы, которыми вы все восхищаетесь, растут на гавне. Непонятно? Дерьмо, экскременты, какашки… Приходит этакая девочка-красавица, вся из себя такая инженюшная, такая возвышенная, в этот волшебный мир, и хочется ей творить, и восхищать собой других, и душу всю отдать, сгореть заживо на алтаре искусства, а ей говорят: деточка, а что вы знаете об оральном сексе и не хотите ли вы, так сказать, нас обслужить, прямо здесь? Уверен, что роль у вас станет поручаться гораздо лучше. И это, кстати, вполне согласуется с основными положениями системы Станиславского о том, что актер не должен вгонять себя в нужное состояние, а лишь изображать чувства, страсти, страдания. «Любите не себя в искусстве, а искусство в себе…» Короче, сцена, эстрада, шоу-бизнес – это весьма суровая школа жизни для мальчиков и девочек.

– А в каких отношениях были с…

– С Викой? Как вам сказать? Мы с ним были ну… чем-то вроде подруг. Я к нему не относилась как к мужчине. Он на этом и не настаивал. С ним было легко. С ним можно было поговорить о чем угодно, даже на самую интимную тему. Стилист – он же, как врач. Ему поверяешь все. А он определяет, согласуется ли твой поступок, с избранным тобой стилем поведения или же работает против имиджа. Надо ли какой-либо твой недостаток удалять либо его стоит акцентировать. Он, допустим, убедил меня начать носить миниюбки, хотя я всю жизнь проходила в длинных платьях. Он заявил, что это сделает меня моложе и сексуальней, я ему говорю, да мои поклонники сплошь уже разменяли шестой десяток, а он – нет, тебя должна открыть для себя и молодежь. И вот вам результат – пацанва рвется на мои концерты, хотя пою я в общем-то не для них. А эта дурацкая история о этим долбанным губернатором. Позвали меня выразить поддержку одному дурню на выборах. Ну я и клюнула на легкие деньги. Вика меня отговаривал, чуть на коленях не стоял. Не смей, грит, ехать, Бэлка, не твой это имидж – в политику лезть. В президенты – иди, грит, весь народ за тебя проголосует, назло всем остальным тебя изберёт, а всяких болванов поддерживать не смей. Политика – это грязь, и отмоешься ты от нее нескоро. Ну и что? Не послушалась я его, поехала. Так мне там бабы так и орали: «на хер ты сюда прикатила, хря столичная, нешто мы не знаем, кого выбирать?» Ну да ладно, что было то было. Не буду больше себе стилиста заводить. Своим умом буду жить. Скажите, как он умер?

– Вам правду или официальную версию?

– И то и другое.

– По официальной версии он врезался в бордюр ограждения набережной, управляя машиной в нетрезвом состоянии. Однако я на его теле обнаружил следы очень нехороших уколов.

– Глупости это все. Он не пил и не кололся. Вика признавал единственный вид кайфа – любовный, да немножечко нюхал кокаин. Принципы у него в этом отношении были твердыми.

– Я не сказал, что это были уколы наркотиков. – возразил Барский. – Нехорошие следы – означает, что они находились в местах, куда не мог достать он сам, несколько следов очень толстой иглой в мышечную ткань: это все говорит отнюдь не о наркомании.

– А о чем же?

– На западе сейчас развивается новое направление пыточного дела – пытки с применением химических препаратов.

– Бог мой, ужас-то какой? И вы думаете, что его перед смертью пытали?

– И довольно безжалостно. Затем накачали водкой и, вколов немного героина, направили машину на набережную.

– Для чего вы мне всё это рассказываете?

– Для того, чтобы вы мне сказали – кто был режиссером у Вики.

– Режиссером?

– Ну да. Кто выталкивал его на столичную арену, был его трамплином.

– Не знаю. Впрочем, для вас узнать это будет несложно. Покопайтесь в его биографии. Еще вопросы есть?

– Вы вчера виделись с ним?

– Да, на презентации нового дамского журнала.

– И вместе уехали к нему?

– Вы неплохо осведомлены, – заметила певица, искоса глянув на него.

– Это видела вся публика на презентации. В связи с чем произошло это бегство?

– Ну, при чем здесь бегство… Мне потребовалось срочно посоветоваться с ним.

– На тему?

– Послушайте, существуют темы… А, черт с вами, вы эту тему видели – Юрчик. Я думаю, что у меня это серьезно, может быть, в последний раз. А Вика уверял, что от этого может серьезно пострадать мой имидж.