«Джамп» значит «Прыгай!»

– Послушай, уж не ты ли посоветуешь ему отдать такой приказ? – неожиданно развеселился Забота.

– Я, разумеется. Если возьму твоего зятя за глотку.

– Черт бы тебя побрал, этого человека невозможно взять за глотку! – заорал Забота. – У него против тебя целая армия! Спецвойска, своё гэбэ, вертолёты. Да если он только узнает, что против него кто-то что-то замыслил, он…

– Вот поэтому я и прошу тебя вежливо – отойди от этого дела в сторонку. Не топчись, как медведь в курятнике. Нам не нужны разборки с автоматной стрельбой и взрывами в центре Москвы. Мы с ним сами разберёмся. Мне поручили обтяпать это дельце бескровно и безболезненно.

– Бескровно… – Забота широко улыбнулся. Барский услышал, как где-то очень близко щелкнул предохранитель. – Для тебя это будет почти бескровно…

В эту самую минуту сидевший у входа дядька громко откашлялся и с шумом развернул газету.

Почти в тот же самый миг за стенами кафе лесным филином ухнула сирена, и к самому входу подкатил белоснежный «форд» с проблесковыми маячками на крыше. Из него выскочили и быстро вошли трое аккуратных подтянутых парней с автоматами.

– Отдыхаем? – поинтересовался один из них.

– В чём базар, командир? – на лице Заботы было написано чистой воды изумление. – У нас тут обед. С утра росинки маковой в роте не было… Вот разве что, подсел тут какой-то гражданин нетверёзой наружности и стал нам оскорбления наносить. Даже ударил, кажись, кого, тебя, что ли, Зубок?

– Меня, меня! – живо подтвердил молодой человек, демонстрируя шрам на руке десятилетней давности. – Ещё и оскорбил бесцензурно!

– Ваши документы? – сказал старший наряда Барскому. – По какому делу здесь находитесь?

– По тому же делу, что и вы, – заявил Барский. – По федеральному.

Потрёпанная красная книжица, удостоверяющая, что податель сего действительно является следователем РУБОП, заставила троих молодых людей взять под козырёк.

– Что-нибудь нужно, товарищ полковник? – осведомился старший.

– Нет. Вы свободны, товарищ лейтенант, – отвечал Барский, вставая. – И ты пока свободен, Забота. И мой тебе добрый совет, лучше бы я тебя в этом городе несколько дней не видел. Езжай к своим избирателям. Думаю, они по тебе жутко соскучились.

* * *

Сегодняшний день был полон событий. Приехав к себе домой уже под вечер, Барский распустил галстук и сел на кровати у окна.

Н-да… Сегодняшний день явно дался ему дорого. Начавшись с визита морг, он окончился беседой с бандитом и еще неизвестно было, чем всё это окончится. Пока что беготня в темной комнате за черной кошкой приводила только к набиванию шишек.

– Привет, – сказал Володька Саломахин по телефону, – давно уж ждем тебя. Есть информация. Обнаружился номер. Вернее, целых пять номеров. Они попеременно меняются. А звонят с шестого. В общем, это долго объяснять, но анализ выдал адрес: улица Коммунаров, дом 27. Подсказываю ориентир – там должен быть телефонный распределительный щит. Прямо возле самого дома. Вот оттуда-то наш телефонный террорист и может звонить, если тайком к сети подключился. Но это вероятность еще вилками на водке писана. Если наши данные верны, то там должен проживать некий Василий Александрович Крюков тридцать шестого года рождения.

Положив трубку, Барский постоял неподвижно, разглядывая пустую площадь Белорусского вокзала. На лице его не отражалось никаких эмоций. Затем, словно приняв какое-то решение, он начал одеваться.

Несмотря на то, что о каждом этапе проходящей операции он должен был докладывать руководству, он также помнил и о том, что каждая упущенная минута приведет к ее срыву, и за это также придется отвечать никому иному, как ему.

Одевшись, он надел плащ, сунул в кобуру под мышкой пистолет и вышел на улицу, пониже надвинув шляпу.

* * *

Совещание у президента началось как всегда поздно, на этот раз, кроме премьер-министра был еще и председатель Центробанка, и Мартьянов и Зубарин, и министр финансов Букин. Корсовский при виде них почувствовал себя затравленным. Во время вступительной речи президента он чувствовал на себе их взгляды. Перед каждым на столе был разложены листки из анализа предстоящих платежей и текущих статей расхода. Корсовский не смотрел на них, поскольку лучше всех осознавал всю катастрофичность положения.

– Последнее время в обществе ощущается некая неуверенность, – говорил президент. – Люди не верят в завтрашний день, в то, что завоевание демократии могут быть сохранены. Меня спрашивают: а не будет ли девальвации? Что мне отвечать? Что в нормальном обществе вообще не должен возникать такой вопрос? Ну так то ж нормальном, отвечают мне. Почему наше общество должно считаться ненормальным? Почему наша страна – Великая Россия – даже на седьмой год после ухода коммунистов должна считаться «страной чудес».

«Вернее, страной дураков», – хотел поправить его Корсовский, но прикусил язык и нарисовал в блокноте галочку. Затем обвел ее двумя концентрическими кругами.

Когда слово передали председателю Центробанка, в кармане у Корсовского настойчиво зазвонила трубка. Все недовольно покосились на него. Он решил не брать телефон.