Джанетта

На низеньком диване, в отдаленном углу комнаты, сидела, нагнувшись над рабочей корзиной, третья девочка. Увидев нас, она бросила работу, которую держала в руках, и с радостным возгласом кинулась на шею Хильде. Эта девочка, с ее бледным худеньким личиком и большими задумчивыми серыми глазами, показалась мне самой интересной из всех сестер.

– Дороти – наша общая штопальница; она чинит чулки для всех нас, – сказала Мэб, окончившая перевязку собаки и присоединившаяся к нам. – Дороти считает, что у нее очень слабое здоровье, так что мне, как доктору, приходится делить свое внимание между ней, собаками и кошками, а иногда и птицами, которых поранили кошки. Я даже вылечила однажды больную лисичку.

– Перестань, проказница, – остановила ее Хильда. – Скажи-ка мне лучше, где Рут?

– Она на кухне, готовит чай для мамы.

– Ну, Джанетта, пойдем пока наверх и приведем себя в порядок после дороги.

Хильда провела меня по лестнице на самый верхний этаж, в длинную, узкую комнату, стены которой были завешаны разными рисунками, эскизами и книжными полками. У большого окна, где было много света, стоял мольберт и стул. В нишах, находившихся по бокам комнаты, помещались две небольшие кровати, покрытые белыми покрывалами, а у дверей стоял платяной шкаф, наверху которого красовался бюст Аполлона.

Очевидно, эта комната служила вместе и спальней, и кабинетом, и мастерской художника. Окно было широко раскрыто, на подоконнике стоял большой горшок с цветком.

– Разве тут не хорошо? – спросила Хильда, вводя меня в эту комнату. – Здесь мы живем вместе с Рут, пишем, читаем, рисуем и беседуем о разных вещах. Я совсем не так легко чувствую себя в Пич Блоссоме, как здесь. Богатство – это еще не все!

– Добро пожаловать в наше старинное жилище! – раздался чей-то голос. – Я пожму вашу руку, как только умоюсь. О, Хильда, как я рада, что ты наконец вернулась!

Говорившая это высокая черноволосая девушка сняла огромный передник, закрывавший ее целиком, и принялась отмывать руки и причесывать свои густые волнистые волосы. Я догадалась, что это и есть Рут, о которой мне столько рассказывала Хильда.

– Ты знаешь, Джанетта ведь тоже поступает в художественную школу, – сказала Хильда. – Ах, Рут, ты и не подозреваешь, как она хорошо лепит! Если бы она не была богатой наследницей, то, наверное, сделалась бы скульпторшей.

– Ну, для меня богатство не послужило бы препятствием, – заметила Рут.

– Мы все тут мечтаем стать знаменитыми женщинами, – заявила Хильда, обращаясь ко мне.

– Ну, будущие знаменитости, пожалуйте-ка вниз, – позвала Мэб, появляясь в дверях. – Мама уже вернулась и ждет нас к чаю.

В маленькой комнатке, оклеенной коричневыми обоями и довольно скудно меблированной, на столе был приготовлен чай и печенье. Там уже сидела мать моих новых подруг.

– Вот и Джанетта, – сказала она, привлекая меня к себе. И когда она ласково обняла меня и погладила мои волосы, я впервые почувствовала, что значит иметь мать! Сознание, что я никогда не знала материнской ласки, с особенной силой проснулось в моем сердце.

После чая мы отправились в сад. Миссис Варрингтон должна была почти целый день проводить в комнате за работой и была рада хоть вечером подышать свежим воздухом. Конечно, этот маленький садик, поросший травой, совсем не походил на выхоленный и расчищенный сад миссис Девоншир, с подстриженными деревьями и красивыми причудливыми клумбами. Но для меня он представлял особенную прелесть. Ни за что бы я не променяла эти развесистые старые яблони на стройные деревья в парке Пич Блоссом!

Глава IX В художественной школе

Я проснулась с рассветом, но Рут и Хильда встали еще раньше. Я поторопилась одеться и, спустившись вниз, увидела, что обе девочки заняты уборкой комнат и приготовлениями к завтраку. Когда явилась Мэб, Рут отправилась в кухню, и девочки разрешили мне им помочь. Мы очень быстро убрали столовую, и я спустилась в сад, чтобы собрать свежий букет к завтраку. Когда вошла миссис Варрингтон, дочери встретили ее веселыми и улыбающимися, и мы все уселись за накрытый к завтраку стол.

За завтраком было решено, что я поступлю в художественную школу, хотя бы только на две недели.

– Видишь ли, милая, – сказала мне Хильда, – если бы ты была бедна, то не могла бы позволить себе, заплатив за все время, проучиться всего две недели. Но так как ты богата, то не все ли равно, как ты будешь тратить свои деньги, никто не станет возражать против этого.

Действительно, так все и было, и я могла тратить деньги, как захочу. Но все-таки было странно постоянно слышать замечания о моем богатстве, к которому я не торопилась привыкнуть.

Два часа спустя мы вошли в большой зал, увешанный рисунками и моделями. К нему примыкали небольшие комнаты, переполненные женщинами и девушками всех возрастов.

Сначала я только присматривалась, как работают другие, но затем учитель разрешил и мне присоединиться к занятиям и дал мне модель руки. Я была разочарована – мне так хотелось сделать слепок с живого существа.