Джанлуиджи Буффон. Номер 1

Россия – Италия, 29 октября 1997 года, решающий матч в отборочном цикле к чемпионату мира во Франции. Я начал выступать в национальной сборной осенью 96-го. Вновь из-за травмы, на сей раз – Анджело Перуцци. Мы были в Молдове на матче сборных до 21 года, и меня попросили остаться на матч национальной команды, потому что он травмировался. Там был Арриго Сакки. Это была наша первая встреча.

С января 1997-го я начал регулярно выходить в составе национальной сборной Италии. Основным вратарем был Перуцци, его сменщиком – Пальюка, потом я. Но Перуцци часто получал травмы. В Москву поехали Пальюка и я.

А Пальюка и есть лежащий на земле игрок. Черт! Как холодно! Я всегда рад играть, но в тот раз я смотрел на группу людей у ворот нашей команды и надеялся, что столкновение с Канчельскисом, русским из «Фиорентины», было для моего коллеги не таким серьезным. Для него. И для меня. Самые ужасные условия для дебюта: сложный матч, неблагоприятный климат. Холод во всех смыслах. Одно дело – дебютировать в составе «Пармы», другое – чувствовать на своих плечах вес национальной сборной.

– Разминайся, – сказал Чезаре Мальдини, главный тренер после ухода Сакки год назад.

«Да сейчас, может, он еще выйдет», – мысленно ответил я ему. И не двинулся с места.

Прошло много времени – как минимум для меня. На самом деле через пару минут врач подал знак, что Пальюку необходимо заменить. Мальдини повернулся и посмотрел на меня – я так и сидел на скамейке, закутанный в плед.

– Ты размялся или нет?

– Мистер, я готов, – ответил я на сей раз не только мысленно и вышел на поле в шортах и майке (я никогда не надеваю длинную форму, даже в полярных условиях. Но надо признаться, что и я не феномен. Если идет сильный дождь, как в Шотландии в 2007-м, я поддеваю дождевик под футболку).

И я вышел на поле. Мне было страшно. За секунду меня успел подбодрить Костакурта, потом, прямо передо мной, был мой верный Канна.

– Спокойно, Джиджи, – прошептал мне Фабио. – Как всегда.

Чтобы успокоиться, я вспомнил, что именно он забил первый гол, который я пропустил в составе национальной сборной. Автогол Каннаваро. Весь второй тайм у меня были ледяные ноги, и я считал секунды до конца. Я так окостенел, что почти не выходил за пределы ворот, и русские в определенный момент сгруппировались у ворот, чтобы попытаться подловить меня за скупые передвижения. Но матч закончился так же – 1–1 (в Неаполе была победа 1–0), и Италия прошла на чемпионат мира. В общем, отличный дебют и хорошие воспоминания о Москве.

Я часто слышу по поводу ребят, вошедших в запасной состав клуба или сборной, такую фразу: «Возьмем с собой парня, пусть набирается опыта». Сейчас, оглядываясь на то, как развивалась моя спортивная карьера, я думаю, что побывать на чемпионате мира, даже сидя на скамейке запасных, было просто необходимо.

В 98-м я не был готов к таким матчам. Как минимум внутри себя. Я понял это в тот день, когда Италия вышла на поле стадиона в Бордо. Хор голосов, цвета, эмоции. Невероятно.

– Хорошо, что я на скамейке, – сказал я себе.

Перуцци был травмирован, на чемпионате мира выступал Пальюка, сменить его могли я и Франческо Тольдо. И это было хорошо. Мне было важно быть там, но без ответственности за игру. Я научился ждать, я собирал капитал на будущее, набирался опыта.

На самом деле я и сам менялся. В те годы – которые, как впоследствии оказалось, были лучшими годами в «Парме», я однажды оказался на ужине на вилле Танци, среди всех этих людей в костюмах и галстуках, в синих брюках со стрелками. Стефано Танци до сих пор вспоминает: «Единственный игрок, которого мне жаль отпускать, – это Джиджи».

Глядя с высоты своего опыта, я понимаю, что Франция дала мне позитивный опыт, но сидеть на скамейке тоже было не очень приятно. Однажды, не знаю почему, я задолбался. После второго или третьего матча я больше не хотел тренироваться. Мальдини это заметил и наорал на меня.

– Мистер, я не хочу.

Мне забивали, а я не реагировал. Мои товарищи тренировались, а я стоял в воротах как статуя из рождественского вертепа.

– Валяй! – приказал мне Мальдини.

– Нет.

– Тогда иди прими душ.

И я пошел, не заставляя его повторять два раза. Он остался там, застывший, как камень.

Вечером я извинился. Мальдини улыбнулся и послал меня «в пень», как он выражался. Чезароне проклинает всех, кто с ним не согласен, но он понял, что, в сущности, я был еще мальчиком. Мне до сих пор стыдно за этот эпизод и за другие вещи, которые я вытворял.

На чемпионате мира мы в четвертьфинале проиграли Франции по пенальти. Поменялся наш технический руководитель: вместо Чезароне Мальдини пришел Дино Дзофф. Когда технический руководитель – бывший легендарный вратарь, все задают себе только один вопрос: кого же он поставит в ворота?

В сентябре 1998-го, в Удине, на матче против Швейцарии (2–0 и дубль Дель Пьеро) Дзофф дал ответ: в ворота Италии встал я. С того момента я оставлял их только из-за травмы.