Джаз

Традиционный английский пудинг не входит в число семи чудес света; более того, по некоторым сведениям, он несъедобен, но не исключено, что, повинуясь домашней традиции, именно его 9 октября за праздничным столом попробовал тот, кто совсем скоро на полном серьезе, не моргнув глазом, залитым и спиртным, и наркотиками, провозгласит себя вернувшимся Богом. Впрочем, битл вполне мог пребывать и в одиночестве, бессильном, сладком, облепляющем, словно паучья сеть, которое так любит наборматывать: «Ты забыт, ты всеми оставлен, ты никому не нужен со своими дурацкими автомобилями, банками кислоты и попытками выпендриться, пусть даже миллионы тринадцатилетних зассых и визжат при одном звуке твоего имени; жизнь – дрянь, безнадежнейшее предприятие, она бессмысленна, словно крикет…» Пялился ли тогда пессимистичный Джон с дивана в беззвучно работающий телевизор (звук Леннон всегда выключал – такова привычка)? Если все-таки пялился, новости не могли не подсунуть под нос знаменитому меланхолику Вьетнам с его мелькающими «Тандерчифами», брюхатыми бронетранспортерами и разбегающимися обезьянками-детьми (всё в полной, уничтожающей всякую драму, тишине), затем немую драку на мосту Бэнтэн (распахнутые, неслышимые, а поэтому безобидные японские рты; беззвучные палки, дубинки, брандспойты; премьер-министр Сато, словно проглотивший кол и взирающий на действительность с поэтической отрешенностью самурая). После величавой панорамы Нигера с горящей Оничей и загорелой, как красный кирпич, физиономии Боба Денара ведущая вновь неслышно шлепает губами, подобно вытащенной на берег пестрой красивой рыбине, повествуя о самосожжении монахини в городе Садек. То, что немо (пусть даже показывают Нюрнбергский трибунал), похоже лишь на мелькающие мультипликационные картинки: боль приносит только звук – но он, как мы знаем, выключен, – и создатель «Земляничных полян» равнодушно сопит. Впрочем, все это фантазии. Я так ничего и не добился в попытках узнать, где находился 9 октября 1967 года тот, кто саркастически называл себя Моржом. Вполне возможно, день навсегда остался в тени, выскользнув из поля зрения даже самых дотошных биографов, ухитрившихся расписать по минутам бесчисленное множество остальных дней жизни Леннона. Битловеды и леннонофилы тот день попросту не зафиксировали: они его прошляпили, проморгали, он вылетел, словно мячик от пинг-понга, «за пределы доски» и навеки «пропал в траве», остался «вне кадра», что, в общем-то, неудивительно. В самом деле, нельзя же досконально расписать всю жизнь рок-н-ролльного мастера? Впрочем, может быть, и найдется леннонолюб, который посрамит меня, прислав весьма подробный отчет о занятиях Моржа 9 октября 67-го (я буду только благодарен за подобное посрамление), но что-то подсказывает: писем не будет…

Что касается источников: Питер Маккейб и Роберт Д. Шонфельд («Сердцевина яблока. Демифологизированная история The Beatles) не сказали мне ничего.

Советские журналы Ленноном не интересовались. В иностранных статьи, посвященные этому дню, не попались мне.

Увы, не попались и газеты, расписывающие его двадцатисемилетие.

В весьма любопытном справочнике (Джон Робертсон, Патрик Хамфриз «The Beatles. Полный путеводитель по песням и альбомам») точно зафиксировано времяпровождение, пожалуй, самого экстравагантного из битлов почти накануне – а именно 2 октября 67-го. В составе четверки он записывал забавную песенку «Здравствуй, прощай», которой суждено было украсить собой очередной сингл ливерпульцев (судя по всему, запись шла на студии «Эбби-Роуд», не менее легендарной, чем Тауэр, впрочем, особо въедливые знатоки могут меня тотчас поправить). Альберт Голдман, в свою очередь, утверждает – сразу после 9 октября 1967-го Джон помирился с отцом (биограф описал встречу двух британцев, не уступающих друг другу в ершистости). Таким образом, удалось взять Леннона в «вилку», но попадания не получилось.

Осталась в фонотеке хоть как-то утешившая пусть не совсем профессионального, но, клянусь, искреннего исследователя Великой Партитуры та самая «Здравствуй, прощай». Я поставил песенку на своем проигрывателе как заключительный аккорд еще одной вариации Бога.

Ты говоришь: «Прощай»,
Но я-то отвечаю: «Здравствуй»!