Джедаи в Хогвартсе (СИ)

- Ложная тревога, - сообщил Энакин в Силе. – Сильно удивил Филча. Его чуть кондрашка не хватила.

Еще через пять минут раздался нужный вопль.

- Есть контакт! – весело доложил в Силе Энакин. – Сейчас запаяю мечом обратно. Дамблдор говорил, это народное достояние.

Гарри попрощался с друзьями на опушке Запретного Леса.

- Гарри, всё как на тренировке, - еще раз сказал Кеноби, - немного поддашься, потом закроешься, и хоркруксу крышка. В крайнем случае я страхую.

- Ребята, если он меня убьет… - тихо проговорил Гарри.

- Не убьет он тебя, - сердито сказала Гермиона. – Перестань.

- Все твои мысли мы уже прочитали, не надо, - остановил Гарри Энакин. – Да пребудет с тобою Сила.

В Запретном Лесу пахло весной и остатками талого снега. Где-то за лесом вставало солнце. Под деревьями островками пробивалась слабая трава. Тонкая и бледная, она все равно была сильнее зимы и темноты. И Гарри вдруг ощутил себя по-настоящему бессмертным. На поляну, где собирались вокруг своего вождя Пожиратели Смерти, он вступил с улыбкой.

- Я беззащитен, - насмешливо сказал он Вольдеморту. – Возьми свое оружие. Срази меня со всей своей ненавистью.

Вольдеморт не заставил просить себя дважды. «Как на тренировке, - спокойно подумал Гарри. – Вспышка… Хорошо… Только больно очень. А теперь его палочку – в щепки!»

Гарри легко вскочил с земли и поднял руку, смотря в красные глаза. В его пустой руке вспыхнуло зеленое пламя. За войну, отнявшую у него возможность играть Ловца и целоваться с девчонками после тренировок и не оставившую даже кошмаров. За Гермиону и Энакина, которые так любили гулять вдвоем по лесу и прошли рука об руку сумрачный путь, в конце которого не ранили даже Авады. За аврора Лонгботтома, который мог бы стать прекрасным травником, за спокойного под огнем Рона. За войну.

- Граждане-мазурики, - громко сказал Энакин, когда Темный Лорд рухнул на землю. – Настоятельно предлагаю задуматься о явке с повинной. Палки на землю, руки за голову, подходить по одному.

- У меня тут ящик наручников стоит, - подтвердила Гермиона. – В очередь, ситховы дети!

Ситховы дети выстроились в очередь. Из-за деревьев вышел Кеноби со своим хрестоматийным поп-корном и начал ритмично считать по-немецки.

- Hier kommt die Sonne! – подпел ему Энакин. – Гарри, изобрази той же ручкой желтый шарик.

Гарри улыбнулся и изобразил.

- Монументальный статуй, - оценил Кеноби, загоняя Силой в очередь пытавшихся расползтись Пожирателей. – И подпись золотом по мрамору: «Гарри Поттер дает прикурить».

- Че там, картина маслом по батону, - подтвердила Гермионка. – «Гарри Поттер и Вредные Привычки, или Капля Авады убивает лошадь».

На этот раз Гарри действительно засмеялся, несмотря на кажущуюся неуместность смехуечков, а так же попкорна и изображения будущего Монумента Победы в лицах.

- Ну че, ветераны, - сказал он, отсмеявшись, - как этих в сорок бочек закатаем, по пиву, что ли?

- Типа того, - согласился Энакин.

========== Эпилог № 1. Оби-Ван Кеноби и Звездные Войны ==========

Оби-Ван Кеноби валялся на диване в гостиной и листал волшебный Плейбой. Судя по довольному выражению его бородатой морды, никаких мучительных и несбыточных желаний двигающиеся и подмигивающие фотографии в нем не будили. Энакин недаром до него два дня не мог дозвониться, а в Силу с самого начала решил тактично не лезть.

- Как педагогу тебе должно быть совестно, - сказал Энакин с порога.

- А я тут, знаешь, мемуарами балуюсь, - сообщил Кеноби, откладывая журнал.

- Теперь это так называется? – Энакин удачно изобразил голос члена Совета Ади Галлии. – «Прорицательская» заказала, что ли?

- Э, нет, - хитро улыбнулся Кеноби, - я про нашу галактику пишу. И даже рисую.

- Тебя в дурку закроют, - предрек Энакин. – Дай посмотреть.

Кеноби протянул ему школьный альбом для рисования.

- Может, я еще миллиардером стану, - мечтательно сказал Кеноби.

Энакин сначала не разделял энтузиазма учителя. Несколько первых рисунков повергли его в шок – сначала от неожиданного таланта Оби-Вана к рисованию, потом от бессмысленности увиденного.

- Это ты? – удивленно спросил Энакин, рассматривая третью страницу.

- Ага, мы с Квай-Гоном, - подтвердил Кеноби. – Начало набуинской эпопеи.

- Прости, дядь Обик, но тут тебе на вид не двадцать один, а шестнадцать. Не говоря уже о том, что Кваю не шестьдесят.

- А по сценарию мне вообще двадцать пять. Зато глянь мы красавцы какие, - Кеноби рассматривал свое творение с гордостью. – Красота – это кассовые сборы.

- И почему боевой магистр должен быть красавцем? – Энакин не хотел расставаться со здравым смыслом. – У него же нос весь покореженный был. И на левой щеке был шрам. А зачем вы в озеро с губными гармошками лезете?

- Это карманный акваланг, - Кеноби приподнялся на локте. – Ассио пивка!

- Тогда еще прищепку на нос пририсовать не забудь, - посоветовал Энакин. – А это что, Татуин? Какого ситха я всем до пояса? Мне ж десять лет, а не шесть.

- А это чтобы ваша с Падме любовь с первого взгляда выглядела реалистичнее, - Кеноби явно издевался.