Джефферсон Уинтер. 4 книги

И меня это свойство не миновало. Мои детские воспоминания были искажены действиями отца. Я уверен, все было не так плохо, как я помню, но некоторые события затмили собой все.

Лэптоп наконец загрузился, я поставил на воспроизведение видео с Сэмом Гэллоуэйем, остановил запись на кадре, где было лучше всего видно помещение, и повернул монитор к Элрою.

— Посмотрите. Может ли это место находиться на заводе?

Элрой вытащил из кармана очки для чтения и долгое время смотрел на экран. Насмотревшись, он откинулся в кресло, которое заскрипело под его весом. Ткнув костлявым пальцем в сторону экрана, он сказал:

— Это Сэм Гэллоуэй.

Я кивнул.

— Я слышал, что его убили.

Я снова кивнул.

— Ну, так вы скажете мне, что случилось, или я должен догадываться?

— Его облили бензином и подожгли.

Элрой резко вдохнул через зубы и выдохнул, качая головой.

— Адская смерть.

— Вы так говорите, как будто знаете, как это.

— Вьетнам, — сказал он так, как будто мы должны были сразу все понять. — Раз увидишь, как работают с напалмом, и больше не забудешь. А запах. Господи, его тоже никогда не забыть.

— Но вы были старше призывного возраста.

— Я при первой возможности записался в морскую пехоту и служил там, пока меня не попросили. Заслужил бронзовую звезду и сержантские нашивки на свою голову.

Он засучил рукав и обнажил костлявую стариковскую руку. На левом бицепсе был изображен орел с надписью «Semper Fi»[6] на свитке. Татуировка выцвела и растянулась, но в исполнении безошибочно угадывалось восточное влияние. Вошла Ронда с двумя чашками кофе. Она причесала волосы и надела выцветшее серое платье, которое раньше, вероятно, было белым.

— У него осталась семья? — спросил Элрой.

— Жена и трое детей.

— Кошмар. А что он натворил?

— По нашей информации, ничего.

Элрой покачал головой.

— Такое никто не будет делать без крайне серьезной причины.

— У нас пока нет информации, но я с вами согласен. Чтобы сжечь человека заживо, нужна очень веская причина.

Он кивнул на экран.

— Это может быть и на заводе, но ничего определенного я вам сказать не могу. Я знаю, это не то, что вы хотели от меня услышать.

Я сник, хоть и предусматривал такой результат. Шансов на успех было слишком мало.

— Я так понимаю, у вас есть доступ на завод? — спросил Элрой. — Если мы проедемся по территории, может, я что и вспомню.

То, как он это сказал, заставило меня задуматься над тем, что же он видел на экране. Его вопросы звучали вроде бы невинно, но они такими не являлись. У него был какой-то план, который я не мог разгадать. Вероятность успеха была пятьдесят на пятьдесят, но попробовать стоило.

— Да, доступ есть.

41

Через пятнадцать минут мы уже ехали в южном направлении. Элрой сидел на пассажирском сиденье, а Тэйлор втиснулся на заднее позади меня. Мне пришлось придвинуть свое сиденье и практически вжаться в руль, но Тэйлору все равно места было в обрез. Ханна сидела с ним рядом, положив руку на сиденье. Украдкой их руки касались друг друга. Она улыбалась и смотрела в окно, словно пленник, которого только что отпустили на волю.

Элрой не закрывал рот всю дорогу до завода, рассказывая одну за другой разные истории — смешные, грубые, грустные. Он и сам улыбался, ему явно было хорошо, и я уже начал подозревать, что на самом деле ему просто захотелось выбраться из дома и из-под каблука Ронды. Прогулка в полицейской машине по дороге памяти отлично разнообразила монотонный ход его жизни, каждый день которой был похож на предыдущий: ужин перед телевизором, споры по поводу того, какой канал смотреть, и регулярный просмотр некрологов в поисках знакомых имен.

Перед нами постепенно открывался вид на завод, хитросплетением высоких металлоконструкций выплывавший из утренней дымки. Они потускнели со временем, но яркие лучи солнца еще заставляли их сиять. Что-то инопланетное было в этом виде.

По мере приближения расплывчатые контуры стали более четкими и узнаваемыми: огромные хранилища, дистилляционные установки, ремонтные депо, административные блоки. Казалось, что в расположении построек не было никакой логики — как будто какой-то гигант сбросил их с большой высоты, и они так и остались лежать. Но такое впечатление обманчиво — в устройстве этого огромного механизма не было ничего случайного. Было время, когда этот комплекс функционировал, был единым механизмом, дышал, и каждая его часть была связана с остальными. Элрой молчал и смотрел в окно, затерявшись в воспоминаниях.

— Какая громадина, да? Я и забыл уже, какой он большой.

— Громадина, — согласился я.

— Я удивлен, что они до сих пор не сровняли его с землей.