Джефферсон Уинтер. 4 книги

— Вот тебе пример с моим отцом, — сказал я, немного поколебавшись. — Он убивал в течение многих лет, и никто ничего не подозревал. Когда нужно было, он был общительным, в бар ходил со своими дружками, смеялся и шутил, был душой компании. Вот уж он точно не был тихим соседом. И при этом он был всегда вежливым, дружелюбным, всегда помог бы, если была нужна его помощь.

— Тэйлор рассказывал мне о вашем отце. Сочувствую.

— Почему?

— Потому что предполагаю, что вам было очень тяжело жить.

— В том-то и дело, что нет, — возразил я. — У меня было самое обычное детство. Психотерапевту нечем было бы поживиться.

— Как это возможно? Отец — убийца, перестрелял кучу молодых девушек, а вы говорите мне, что у вас было нормальное детство. Я в это не верю.

— Относительно нормальное детство. Лично я не знаю, какое оно — нормальное детство. И не думаю, что вообще кто-то знает.

— Ну, какие-то подозрения у вас все равно же были.

— Вообще ничего! И мать моя ничего не подозревала. Никто ничего не подозревал. Мы узнали обо всем, только когда ФБР приехало его арестовывать.

— Ну как можно было не знать?

— Разделение личности. Иногда он играл роль отца и мужа, иногда — учителя математики, ну и убийцы. У него очень хорошо получалось не смешивать эти личности, и это помогало ему оставаться на свободе. В нем не было ничего серого, только черно-белое: отец семейства, учитель, убийца.

— Хорошо, в детстве у вас было все нормально. А потом?

Я вспомнил ужас, наступивший за арестом отца. В то время мне казалось, что он никогда не закончится. Но все же я нашел выход. Я научился жить с собой, а на большее надеяться было невозможно. Невозможно освободиться от такого прошлого. Оно будет с тобой до самого конца, просто со временем интенсивность переживаний снижается, но они всегда с тобой.

— Моя мать так и не смогла смириться со случившимся, и мы очень много переезжали. Переходить в новую школу всегда трудно, даже если в остальном все хорошо. А когда ты умен и твой отец — серийный убийца, — скажем так, мне пришлось пройти через любопытный опыт.

— Вам было очень трудно.

— А кому легко? — пожал плечами я. — Возьмем тебя. Отец оставил тебя, когда ты была еще ребенком. Мама умерла от рака. Ты с утра до ночи работаешь, чтобы собрать денег на свою мечту.

— Вы хотите сказать, что жизнь — дерьмо?

— Нет, это было бы отговоркой. Бывают трудные моменты в жизни, я не отрицаю этого. Но бывают и радостные, и веселые, и прекрасные. Нужны и взлеты, и падения, иначе все одно и то же. Жизнь, как у трупа.

В кармане завибрировал телефон. Пришло новое смс. Я вытащил телефон и одной рукой разблокировал его, не снимая другую с руля. Сообщение было с незнакомого номера. Я открыл его, но вместо текста была фотография. Я не сразу поверил тому, что увидел. Когда до меня дошел смысл картинки, я дал по тормозам. Ремень безопасности впился мне в грудь и прижал к спинке сиденья.

Ханна что-то говорила, но я не слышал что. Внутри меня все похолодело, но не из-за того, что работал кондиционер. Это был даже не холод, это была заморозка, бесчувствие. Я снова взглянул на экран, надеясь, что мне это только приснилось.

Не приснилось.

52

— В чем дело? Почему мы встали посреди дороги? — донесся до меня полный паники голос Ханны.

Она смотрела на меня, ожидая ответа, которого у меня не было. По крайней мере, я не мог ей сказать ничего, что она хотела бы услышать. Я смотрел на телефон и надеялся на возможность ошибки. Но это была не ошибка, не галлюцинация и не плод моего воображения. Это была страшная реальность.

— Уинтер, что там?!

Я попытался что-то сказать, какие-то ободряющие слова, но язык не поворачивался. Я смотрел на экран телефона и думал, как же такое могло случиться.

— Дайте телефон.

— Тебе не надо это видеть.

Мой голос звучал спокойно, но это была лишь маска. Внутри меня раздирали эмоции, я впадал из одной крайности в другую. Ярость и бессилие, злость и бесполезность. Сердце бешено колотилось в груди, а от зашкаливающего адреналина меня начинало тошнить.

Ханна выхватила телефон и посмотрела на экран. Глаза у нее чуть не вылезли из орбит, и телефон упал ей на колени. Она порывисто вдохнула, и руки взметнулись ко рту. Она словно пыталась засунуть вопросы обратно в рот, словно без них можно было бы сделать вид, что этот ужас не имеет ничего общего с реальностью. А как только она скажет что-нибудь, все сбудется. Слова превращали фантазию в реальность, и пути назад уже не было.

— Он мертв? — прошептала она, заикаясь.

— Я так не думаю.

Иногда уместна ложь во спасение, а иногда уместна просто наглая ложь. Если Ханна сейчас сломается, она больше не сможет мне помогать. Я взял телефон, рассмотрел фото и изо всех сил постарался притвориться, что это просто какая-то старая фотография с места преступления. Но я никак не мог отделаться от вида переломанного тела Тэйлора. Я глубоко вдохнул, заставил себя сконцентрироваться и изучить фон. Грязный бетонный пол. Пустая бетонная стена. И уже на самой границе фотографии в кадр попала часть строительных лесов.

— Я знаю, где это. Это первый склад, на который нас привозил Элрой.