Джефферсон Уинтер. 4 книги

Следующая дверь вела на кухню. В ней было достаточно чисто, если не обращать внимания на слой пыли и ощущение полного запустения. Уинтер задался вопросом, кто убирался здесь после окончания следственных действий. Родители Лестера или Мелани? По очереди открывая ящики и шкафчики, он нашел почти все, что искал: посуду, приборы, бокалы для вина, свечи. Канделябра не было, но вместо него нашлось несколько подсвечников. В нижнем ящике оказались тканые салфетки и подставки под горячее. Они были черными, а не красными, но это было не так важно. Единственное, чего не удалось найти, — скатерть. Он слышал, как Мендоза вошла в кухню, и видел, как свет ее фонаря упал на коллекцию, которую он выложил на рабочей поверхности.

— Отнеси это все в гостиную, — попросил он ее по дороге из кухни. — Я иду наверх за простыней.

— Даже не буду ничего спрашивать! — крикнула она вслед.

Уинтер прошел по коридору и стал подниматься наверх через две ступеньки. На втором этаже было три закрытых двери. Первая вела в маленькую ванную. Место там было только для унитаза, раковины и ванной. Он услышал, как Мендоза поднимается по лестнице и идет по коридору. Она остановилась рядом и заглянула ему через плечо.

— Тут простыней нет.

— Да, здесь нет.

Следующая дверь вела в комнату с бледно-желтыми стенами. В углу стояла колыбель, вся мебель была белого цвета, а на окнах висели небесно-голубые шторы. В комнате лежали мягкие игрушки, а на стенах были нарисованы яркие танцующие животные — слоны, тигры, жирафы и обезьяны. Вблизи было видно, что они нарисованы от руки. Мендоза глубоко и обреченно вздохнула.

— Берч ничего не сказал о том, что у них был ребенок.

— У них его и не было. — Уинтер подошел к колыбельке и взял из нее двух плюшевых мишек. Один был розовый, а второй — голубой. Он показал их Мендозе. — Они только работали в этом направлении.

Мендоза оглядела комнату. Вид у нее был одновременно злой и печальный.

— Как же я не люблю свою работу временами.

— Да уж, это понятно.

— Я ведь столько вижу всякого ужаса, что была уверена, что у меня выработался иммунитет. А потом сталкиваешься с чем-то подобным…. Лестер и Мелани ведь по сути были еще детьми. У них вся жизнь была впереди, и ее у них украли. Это несправедливо.

— Согласен.

Уинтер подошел к шкафу. На верхней полке лежали простыни для детской кроватки, но они были слишком малы для его плана. Он вернулся в коридор и вошел в третью дверь. Она вела в спальню. На кровати постельного белья не было, на ней лежал голый матрас. Очевидно, белье сняли во время расследования. Простынь нужного размера быстро нашлась в шкафу, и Уинтер вернулся в гостиную.

Мендоза помогла ему расстелить простынь, и они вместе накрыли стол, рука об руку расставляя на нем предметы один за другим. В середину Уинтер поставил свечи и зажег их. Выключив фонарики, они сели за стол. Уинтер во главе стола, Мендоза — на противоположной стороне. Осмотревшись, он решил, что что-то не так, встал и пересел на соседнее против часовой стрелки место. Ведь ужинать должны были Лестер и Мелани, поэтому они сели бы друг напротив друга по длинной стороне. Отсаживаться друг от друга по краям — чересчур формально. Осмотревшись, он снова покачал головой.

— Опять не то.

— Что именно не то? Если расскажешь поподробнее, может, я смогу помочь.

Уинтер ничего не ответил, достал мобильный и стал звонить в участок. Питерсон ответил на звонок и соединил его с Берчем.

— Ну и что вам опять надо?

— Вы сказали, что стол Ридов был накрыт так, будто они ждали в гости президента. Лучшие приборы, посуда и даже скатерть. Вы уверены, что скатерть была?

— Абсолютно. А что?

— А кровь на скатерти была?

— Ну, должна была быть.

— Должна была или была?

— Я не помню, шесть лет прошло.

— Папку с документами еще не нашли?

— Еще нет.

Уинтер положил трубку и начал задумчиво стучать телефоном по скатерти.

— О чем думаешь?

— О том, что убийство произошло вечером в будний день. И Лестер, и Мелани работали. Наверняка они максимально упрощали процесс готовки еды. Думаю, скатерть они на стол не стелили. Ложки-вилки просто клались на середину стола, и не было у них обычно ни свечей, ни скатерти. Не хочется признавать это, но Берч прав. Видимо, стол накрыл Нельсон.

— Что? Он жестоко расправился с двумя людьми, а потом накрыл стол? Как ты себе это представляешь?

— Я и более странные вещи видел, Мендоза.

— Но зачем ему это было нужно?

— Это часть его фантазии. Я пока не могу сказать, что это за фантазия. Мне нужно больше информации, пока у меня есть только догадки.

— Просто скажи «я не знаю».

— Нет, это не так. Просто сейчас еще рано делать какие-либо предположения.

— А что сейчас не рано делать?

— Я точно знаю, что если мы не поймаем ту женщину, она продолжит убивать.

Немного помолчав, Мендоза спросила:

— Ты осознаешь, что ты встал в защитную позицию? Признать, что ты чего-то не знаешь, — это нормально.

— Я не встаю в защитную позицию.

Мендоза молча смотрела на него.

— Не встаю.

— Знаешь, я так и не могу понять, преступник ты или нормальный человек. Не просветишь меня?