Джефферсон Уинтер. 4 книги

— Хорошо. Теперь медленно сосчитайте от десяти до нуля. С каждым счетом вы будете все глубже погружаться в расслабленное состояние.

За следующие тридцать секунд Кирчнер заметно расслабился. Его дыхание замедлилось и стало более глубоким. Морщины разгладились, и он снова помолодел.

— Вернемся в вечер убийства. Вы едете с работы домой. Может быть, у вас в машине играет музыка или, наоборот, вы наслаждаетесь тишиной.

— Играет радио, — прошептал Кирчнер сонным голосом.

— Вы подъехали к дому. Припарковались там же, где обычно?

Кирчнер кивнул.

— Вы глушите двигатель и выходите из машины. Какая погода?

— Светит солнце. Галстук я снял еще раньше, рукава рубашки закатаны. Я без пиджака, потому что слишком жарко.

— Что происходит дальше?

— Я вхожу в дом. Понимаю, что Алисия дома, потому что вижу ее сумку в шкафу. Вешаю свою куртку и зову ее по имени, но она не отвечает. Я снова зову — на этот раз кричу около лестницы, подумав, что она в спальне. В ответ тишина. Я понимаю, что она, скорее всего, на кухне.

В этот момент его голос сорвался и лицо исказилось болью. Уинтер вмешался, чтобы Кирчнер не выпал из процесса.

— Хорошо, оставайтесь пока в коридоре. Что вы видите?

— Все двери закрыты.

— Это необычно?

— Нет. Уходя на работу, мы закрываем кота в кухне, потому что его везде рвет шерстью. Но сейчас он как-то выбрался. Сидит на самом верху лестницы.

— Опишите его.

— Черно-серый полосатый кот. Крупный.

— Как его зовут?

— Мышь. Когда он был котенком, имя ему подходило. Но потом он его перерос.

— Что происходит дальше?

— Мышь спускается и подходит ко мне. Я беру его на руки, чешу и ругаю за то, что он выбрался из кухни.

— Что вы в этот момент ощущаете?

— Я в недоумении. Его здесь быть не должно. Алисия, скорее всего, случайно выпустила его из кухни. Так бывало раньше.

— Но в этот раз что-то не так. Что-то не так, как всегда. Что?

— Не знаю, — он еле заметно мотнул головой.

— Осмотритесь. Есть ли что-то, что не как обычно или не на своем месте?

— Не думаю.

— Ощущается ли какой-нибудь запах?

Кирчнер сморщился.

— Что такое? — мягко спросил Уинтер.

— Ничего не чувствую.

— И это необычно?

Он кивнул.

— Алисия приходит с работы раньше меня, поэтому по будням ужин готовит она. Я готовлю по выходным.

— Идите к кухонной двери.

Как только Уинтер произнес эти слова, дыхание Кирчнера ускорилось, и он начал ерзать на кресле.

— Положите руку на ручку двери. Дверь открывается на вас?

— Нет, от меня.

— Значит, вы ее толкаете. Что происходит дальше?

Кирчнер неожиданно открыл глаза.

— Вы сами знаете, что дальше, — зашипел он.

— Я только думаю, что знаю. Это не одно и то же.

— Дальше я открыл дверь и убил жену.

— Это уже обработанная сознанием версия. Я хочу знать, что случилось на самом деле. Мне нужны детали. Что вы увидели? Какой запах почувствовали?

— Зачем вам такого рода детали?

— Потому что моя работа — влезать в мозг людей, которые совершают эти преступления. Я могу их поймать, только если пойму, как они мыслят.

Кирчнера не удовлетворило такое объяснение. Он хотел, чтобы Уинтер поскорее убрался из его квартиры и из его жизни. Реакция была очень понятна. Его травма еще не зарубцевалась, рана лишь слегка затянулась, а Уинтер снова раздирал ее в кровь.

— Мистер Кирчнер, — вмешалась Андертон, — мы знаем, что это очень тяжело, но вы могли бы нам помочь.

— Зачем? Вы же не настоящие следователи.

Андертон вздрогнула. Он попал в больное место.

— У меня к вам такой вопрос, — снова включился Уинтер. — Сколько раз в день вы проживаете убийство Алисии?

Кирчнер молчал. Он пребывал в очень удрученном состоянии. По некоторым признакам можно было заключить, что он принимает медикаменты. Алкоголь — однозначно, но, вероятно, и лекарства, которые без рецепта не купить. Белки глаз у него были в красных прожилках, кожа — землистого цвета, волосы взлохмачены, потому что он постоянно проводил по ним дрожащей рукой. Возможно, руки дрожали из-за характера вопросов, но вероятнее всего из-за приближения «счастливого часа» в ближайшем питейном заведении.

— Смерть Алисии отравляет все ваше существование, — сказал Уинтер. — Даже когда вы не думаете о ней, ее образ где-то рядом. Воспоминания ежедневно, ежесекундно преследуют вас. Когда же вы сознательно вспоминаете ее убийство, становится еще хуже. В случае с эмоциональными переживаниями мозг не делает различия, воспоминание это или то, что происходит сейчас. Каждый раз, когда вы вспоминаете о случившемся, вы снова и снова переживаете события того дня.

— Вы даже понятия не имеете, о чем сейчас говорите.

— В этом-то все и дело, мистер Кирчнер, что я прекрасно это понимаю. Я вас прошу лишь о том, чтобы вы поделились со мной одним из ваших и без того повторяющихся переживаний. Возможно, они нам не помогут. Но могут и помочь. Если есть хотя бы теоретическая возможность успеха, согласитесь, она стоит некоторого дискомфорта с вашей стороны. Вы ведь и без нас будете распинать себя этими воспоминаниями.