Джефферсон Уинтер. 4 книги

Последний пост был сделан в 23:23 предыдущим вечером. «Очень жду наших с Коуди выходных с палатками. Лишь бы не было дождя LOL. В прошлый раз палатка протекла, и мы промокли. И где же Ноев ковчег, когда он нужен больше всего!!!!» С убийствами всегда так. Они вдруг случаются, и жизнь останавливается, как часы. Недочитанная теперь уже навсегда книга, неувиденный фильм, поход с палатками с 10-летним сыном, который никогда не случится. Для Уинтера это был концерт, на который он так и не попал. Мама купила билеты на U2. Это был бы его первый рок-концерт, и U2 были одной из любимых групп. Он очень ждал этого дня, который должен был стать лучшим в его жизни. Отца арестовали накануне. Когда Уинтер вспомнил про концерт, было уже слишком поздно.

Андертон листала ленту Майры. Она явно страдала зависимостью от «Фейсбука». Все детали ее жизни были открыты для всего мира в сопровождении фото и текстовых комментариев. Слезы и радость, трагедии и праздники. В 19:23 27 июля она написала короткий пост о том, что она и Коуди собираются на пикник в Александра-парк на следующий день.

Андертон вздохнула и посмотрела на Уинтера.

— Слишком просто.

— Да.

— Не понимаю, — проговорила она. — Неужели люди не понимают, что все действительно могут это видеть?

— Излишняя открытость сейчас имеет статус эпидемии. И хуже всего то, что процесс продолжает набирать обороты.

— Насчет открытости — мы будем сообщать об этом Фримену? Пока у меня ощущение, что всю работу делаем мы, а плоды получает он.

— Да, но сообщить все-таки стоит. У него ресурсы всего полицейского управления. Я бы передал ему мяч, и пусть бежит с ним. Если он что-то найдет, твои крылатые информаторы сообщат нам, так?

— Так.

— Значит, ситуация взаимовыгодная.

— Только почему-то она таковой не ощущается.

Пока Андертон говорила по телефону, Уинтер перебирал в уме обстоятельства и думал, что делать дальше. Как всегда, количество вопросов значительно превышало количество ответов. Но был один, который никак не шел из головы. Андертон завершила звонок и убрала телефон.

— Почему вы на меня так смотрите? — спросила она, повернувшись к Уинтеру и поймав его пристальный взгляд.

— Просто думаю.

— По возможности думайте, не вращая глазами. А то страшно.

— Так лучше? — Уинтер изо всех сил старался сохранять серьезность.

— Не намного. Так о чем вы думаете?

— О выходе из положения. Или, если быть более точным, об умении из него выходить.

— Окей, — сказала она, растягивая каждую гласную. — А можно ли поподробнее?

— За пару месяцев до смерти Гарри Гудини провел девяносто одну минуту в гробу, который опустили в бассейн в отеле «Шелтон» в Нью-Йорке. Тем самым он побил существующий на тот момент рекорд на тридцать одну минуту. Считается, что это самый значительный его трюк. А учитывая то, что умел он немало, это о чем-то говорит.

— И когда именно это случилось? Или мне попробовать угадать — пальцем в небо?

— Да, постарайтесь.

— 5 августа.

— Если быть точным, 5 августа 1926 года. Пойдемте, — вскочил Уинтер, — посмотрим, может, нам, наконец, удастся понять, почему убийце так важен сегодняшний день.

31

Тридцатиэтажный небоскреб в центре города носил имя «Гранвил сквэр». Верхний этаж был отдан гидроаэродрому для контроля за небом над заливом. Здание было почти сто сорок два метра в высоту, что делало его самым высоким диспетчерским пунктом в мире. Здесь еще с 1997 года располагался офис еженедельника «Ванкувер Сан». Журналистка, встретившая их на ресепшен, была старой закалки. Угадать ее возраст было не так просто. Выглядела она на семьдесят, но при этом ей легко могло быть пятьдесят. Желтушная кожа, насквозь прокуренный голос. Высокого роста, худая, в ярком красном платье в тон красной помаде. На шее на цепочке висели очки.

— Джефферсон Уинтер, знакомьтесь, это Ребекка Бирн, — представила их Андертон. — Ребекка, это Джефферсон Уинтер.

Последовали рукопожатия и приветственные улыбки.

— Я видела вас по телевизору вчера вечером, — сказала Бирн. — Приятно было посмотреть, как вы осадили Дилейни.

— Я так понимаю, вы не из армии ее поклонников.

— Можно сказать и так. Телевизионщики пренебрежительно относятся к тем, кто работает на радио, а те, в свою очередь, — к нам, смиренным пишущим псам. И я ничего против не имею. Но Дилейни живет в какой-то своей лиге. Она как шило в одном месте. Сидит в своем замке из слоновой кости и думает, что ее дерьмо пахнет лучше, чем у остальных.

— Ребекка возглавляет отдел криминальной хроники, — пояснила Андертон. — Она здесь уже очень давно. Если в один ужасный день она уйдет, все это здание обрушится. По крайней мере, таково пророчество.

Трескучий смех Бирн был сух, как раскаленный песок.

— Здорово снова увидеть тебя, Лора. Как продвигается бизнес с частными расследованиями?

— Бывают просветы.

— А как наш мистер Собек?

— И у него бывают просветы, — улыбнулась Андертон.

— Должна признаться, ты меня заинтриговала.

— Значит, поэтому ты лично вышла нас встретить, а не прислала кого-то из своих подручных.