Джефферсон Уинтер. 4 книги

— Я бы не стал исключать этот вариант. Меня с самого начала беспокоит отсутствие динамики в этой цепи убийств. Теперь мы понимаем, что это из-за того, что мы фокусировались на жертвах. А если обратить внимание на мужей, то динамика видна. Прежде чем попытаться залезть в компьютер Собека, Гифорд ждал три месяца. Больше похоже на то, что эта мысль пришла к нему гораздо позже, она не была частью его плана. Он убил Изабеллу, и на определенный период ему хватило этих эмоций. Но бесконечно долго на них не протянешь. Поэтому он начинает искать возможность удовлетворить потребность на новом уровне, и тут ему приходит в голову взломать камеру Собека.

Уинтер замолчал, и Андертон кивнула, приглашая его продолжать.

— Серийные убийцы начинают с мелочей и постепенно наращивают масштаб. И эскалация всегда имеет место в таких случаях, потому что им никогда не бывает достаточно того, что есть. Серийники начинают с убийства и издевательства над мелкими животными, потом переходят на кошек и собак, и только потом — на людей. Та же схема работает и с насильниками. Прежде чем переключиться на женщин, они пробуют что-то менее серьезное — воруют белье, показывают свое тело, практикуют вуайеризм или что-то подобное.

— А как было у Гифорда? Думаете, он начал с убийства соседских питомцев?

— Думаю, это не тот случай. Гифордом движет любопытство, а не садизм, поэтому он должен был начать с чего-то, что удовлетворяет такого рода желания.

— Например?

— Возможно, он начал с посещения похорон и наблюдения за родственниками. Никто ведь не обратит внимание на человека в черном костюме, пришедшего на похороны. Все подумают, что он знал умершего. А он занимает место в зрительном зале и наблюдает за горем, как оно есть. Потом он часами может думать о том, что увидел, проигрывать эмоции, словно просматривая фильм в своей голове.

— Но настанет день, когда этого уже недостаточно, — продолжила Андертон. — И он захочет иметь что-то, на что можно смотреть постоянно.

— Правильно, — кивнул Уинтер. — Черным костюмом никого не удивишь, но если при этом он будет фотографировать, это уже вызовет подозрения. И вдруг однажды он попадает на резонансные похороны. Это мог быть кто-то, кто стал жертвой убийцы или просто известный человек. Он видит много камер, на которые никто не обращает внимания. И они его наводят на мысль. Он начинает думать, может ли он сам устраивать нечто подобное.

— И в итоге гибнет Изабелла Собек, — завершила за него Андертон.

— А он приходит к ней на похороны, делает фотографии, не привлекая внимания. На какое-то время он успокаивается, но лишь на время. Ведь ему всегда хочется больше. И ему нужно придумать, как раздвинуть горизонты.

— Он решает проникнуть в компьютер Собека и следить за ним. Программа у него уже есть, он ее использовал с лэптопом Изабеллы. И он уже знает, что ничего лучше для слежки не придумать, ведь он уже наблюдал за ней часами, готовясь к первому убийству. Все что нужно — установить ее на компьютер Собека.

— И здесь он встречается с преградой, потому что у Собека слишком продвинутая система защиты. И что он делает? Он начинает искать новую жертву. И, в конце концов, идея себя оправдывает.

— Чем не динамика?

— Хорошо, что она по-прежнему на подъеме. Посмотрите на последнее убийство. Он лично общался с Коуди. В дальнейшем после убийства он попробует вступить в контакт с теми, чьи страдания ему нужны. В какой-то момент он совершит ошибку.

— Будем надеяться, это случится довольно скоро. Не хочу ждать еще год, чтобы его поймать.

Они перестали говорить и какое-то время просто молча смотрели друг на друга. Молчание было напряженным. Его нужно было чем-то заполнить.

— Хорошая теория, — наконец проговорила Андертон. — Но это только теория. У нас нет доказательств, что все было именно так.

— Но вы же не будете отрицать, что теория крайне убедительна.

— Если бы я по-прежнему возглавляла расследование, то поручила бы кому-нибудь еще покопаться в прошлом. Возможно, Гифорда все же кто-то заметил на похоронах. Или сообщал о нем в полицию. Интересно было бы проверить, попадал ли он в поле зрения системы.

— Попросите об этом Фримена?

— Нет, думаю, лучше с этим справится Джефериз. Больше шансов, что он отнесется к этой задаче серьезно.

— Мне нравится Джефериз.

— Рада слышать, — прищурившись, сказала Андертон. — Но не могу не отметить странность такого заявления.

— Это просто мысль. Одна привела к другой, и я подумал, что вас с ним связывает.

— Почему бы просто прямо не сказать, что у вас на уме?

— Джефериз же предводитель ваших крылатых агентов, так?

Андертон не сдержала улыбку. Карие глаза засверкали, и лицо приняло виноватое выражение.

— Я даже комментировать это не буду.

— Я думал, что мы партнеры, Андертон. Партнеры разве не всем должны друг с другом делиться?

— Не всем. Тут главное — не переборщить.