Джейк

Амун щелчком включает проекцию записи, и Ремидос морщится от внезапного яркого света, а потом смотрит. Ремидос смотрит, как уродливый, бесполезный прибор бежит по траве за собакой, падая и спотыкаясь. Он хохочет, пытаясь поймать её хвост. Он выглядит издевательски человечным, и она резко дергает рукой, выключая запись и прекращая эту насмешку. Они уже видели изображения.

– Да, похоже. Но это мы уже знаем. Почему он поедает вкусы?

– Потому что он мимикрирует. Мы же согласились.

– Есть что-нибудь в памятниках древних об этом?

Амун снова пролистывает изображения с приборами, они уже видели, и Ремидос не может присматриваться. Это его специальность, и Амун заключает:

– Это не противоречит гипотезе.

Ремидос и сама не знает, зачем пришла, она хочет спросить – и не знает. Амун рассматривает её – сперва с вопросом, потом – заинтересованно, а потом резко встает и подходит, вглядываясь в её глаза. Он так близко, что Ремидос не может ни отвернуться, ни молчать.

– Ему нужно столько питания, – сознается она тихо. – Куда больше, чем я предполагала.

– Он чудовище, верно? – спрашивает Амун понимающе, с вкрадчивой улыбкой.

Он попадает в цель. Ремидос все-таки отводит взгляд, неудобно поворачивая голову.

– Жан не замечает этого. Почему?

– Я не знаю, – отвечает Амун так, словно знает, на самом деле. – Может, прибор уже работает. Как ты думаешь?

Она хочет разломать прибор, выкорчевать, как пытался Чи – капсулу с ним в их спальне. У него не получилось. Ремидос сплетает пальцы и чувствует, как пластик экзоскелета скрипит.

***

Дхавал начинает запросто касаться его, как Жан.

После успеха Ремидос с вживлением в плоть прибора частей экзоскелета, они одобряют материал для трубки с питанием. Его модифицируют лишь немного – в соответствии с её замечаниями, и считают готовой, рабочей версией. Помимо материала важна форма трубки, её крепления, и они отводят прибор в медотсек, чтобы осмотреть еще раз.

Чи даже не отвечает на приглашение, фыркая, и в итоге в медотсек идут только Дхавал и Жан.

Ремидос не может отказаться.

– Зато мешать не будет своей кислой рожей, – говорит Дхавал по пути, и Жан улыбается.

Ремидос тоже улыбается натянуто и оглядывается на прибор. Тот бредет за ними – куда медленнее, чем обычно, манипулятору даже приходится подталкивать его в спину.

– С ним что-то не то, – замечает она. – И температура утром было выше на несколько градусов.

– Всего несколько градусов не могут представлять проблемы, – отвечает Дхавал, отмахиваясь.

Он прав, но Ремидос не оставляет отчетливое беспокойство – беспокойство сидит каждый день в каждом из них, и Ремидос заставляет себя его игнорировать. Дойдя до медотсека – прибор с трудом заходит в дверь, самым последним – он опускается на пол и садится. Может, он просто еще не успел включиться, может, ему нужно больше подпитки, и стоит позволить покормить его еще раз после осмотра. Ремидос планирует манипуляторам задание и указывает на белый стол.

– Удобнее здесь.

Здесь она разрезала его собственными руками.

Жан занимается приготовлением проекций – он развешивает голограммы внутренностей прибора и его трубок по комнате, чтобы они могли как следует оценить работу еще раз. Он выбирает голограммы тщательно, присматриваясь к прибору, и мимоходом касается его головы. На голове его уже выросли каштановые – мягче, чем у человека, но – такие похожие волосы. Дхавал идет даже дальше Жана – он хватает сидящий по полу прибор сам, как делают манипуляторы, и сажает на стол.

Ремидос чувствует себя бездарной.

Прибор не понимает серьезности происходящего и шевелится, пытаясь слезть – слабее его обычной подвижности. Манипуляторы легко перекрывают ему путь.

– Я предлагаю сделать это здесь, где мягкое место, – Дхавал рисует пальцем круг на животе создания. – Где не мешают его трубки и будущий экзоскелет. Здесь только кожа и мясо. Здесь же смогут выходить продукты переработки.

Раздеть его Дхавал всё-таки просит манипуляторы. Так похожий на человека в одежде; суть его раскрывается, стоит снять её – туловище его покрыто кожей, не метатканью, и под тонкой пленкой кожи – та же органика, что и снаружи, невообразимо далеко от гармоничной структуры людей, электрических органов внутри, проводов и атомного сердца. Ремидос видела на сканере – в его трубках та же органика, но жидкая, в его туловище та же органика, но мягче, она держится на органике, но тверже, он грубо слепленный комок плоти в сравнении с настоящими людьми.

Но всё же – он так похож.

Дхавал подходит к раздетому прибору с куда большей осторожностью, чем раньше.

Прибор смотрит на него заинтересованно, притихнув.

Дхавал снова рисует пальцем круг на его животе, и Разум красным цветом проецирует на коже этот круг, оставляя даже после того, как Дхавал убирает руку. Так удобно, и Дхавал примеряет трубку к нарисованному кругу – сходится, Разум фиксирует её положение, и когда Дхавал убирает трубку – вместо неё в воздухе остается её проекция, подсоединенная к животу прибора.