Джейк

Ремидос заглядывает в капсулу и в первый миг вздрагивает, хотя отлично помнит, как выглядит прибор. Прибор действительно больше – если смотреть даже без сканеров, просто глазами.

Только сейчас она понимает, что в спальне нет Чи.

Жан отдает экран манипулятору, поворачивается и меняет данные расчетов в воздухе перед ними – чтобы каждый мог рассмотреть. Он пропорционально увеличивает значения материалов – Гонзало поправляет его пропорцию; дожидается кивка от Касима – у них достаточно ресурсов, и только после этого отвечает Дхавалу. Отвечает мягко.

– В нём изменились только размеры. Сделай гибче начальные параметры габаритов. Чтобы относительное изменение не перечеркивало все чертежи. И продолжай.

Про прибор он не говорит ничего.

Зэмба уводит Гонзало и Касима на завтрак, Дхавал остается еще раз замерить габариты, на всякий случай, Жан остается с ним. Ремидос не может не остаться. Манипулятор замеряет прибор еще и механически, не через сканеры, включая на руке линейку. Наверное, это заставляет сработать датчики. Потому что прибор снова начинает визжать.

Ремидос с Дхавалом еле успевают прокрутить круг на запястье, снижая громкость, Жан щелкает себя – выключая полностью звук – куда быстрее, действеннее, и подходит к капсуле ближе. Он берет прибор на руки уже привычным движением.

Тот словно настраивается на него – визг прекращается, сменяясь другими, булькающими звуками.

Грязно-бурая жижа стекает из прибора на руки Жана, пачкая пальцы. Она неровная, с кусками органики, и течет по нему медленно, комками падая на пол – струйками до локтя.

Вонь от неё заполняет комнату, мгновенно Разум распахивает окна и включает устранители запаха. Жан не отшвыривает прибор, а кладет в капсулу так же бережно, как взял.

Ремидос сжимает его плечо – там, куда не добралась бурая жижа.

– Возможно, это ядовито, – говорит она взволнованно. – Тебе нужно в медотсек.

– Вряд ли.

Жан проверяет руки встроенным сканером, убеждаясь, что опасности нет. Только дикая, древняя гадливость, и манипулятор уже суетится вокруг, обрабатывая растворами его руки. От них расходится приятный фиолетовый запах.

Дхавал морщится и жестом собирает раскиданные по комнате проекции расчетов.

Даже он уже не кажется полным энтузиазма.

– Разберись с этим, – бросает ей Жан; раздраженно. – Органика – твоя специализация.

Всего несколько раз за тысячи лет она видела его злым. Жан выходит.

Дхавал выходит за ним, оставляя её наедине с собственным проектом.

Ремидос проверяет защитные перчатки, решаясь, наклоняется к капсуле и тоже ощупывает прибор. Она впервые касается его, и действует максимально аккуратно, то ли из страха повредить, то ли просто из страха. На его отростках есть тонкие, мягкие пальцы. Весь прибор горячий и до ужаса мягкий.

Жан держал его без перчаток.

***

Рабочий кабинет Жана странное место. В нём нет болтов и инструментов, как у Дхавала, расчетных станций, как у Гонзало, нет биосканеров и капсул, как в медотсеке Ремидос, нет образцов материалов, небольших центрифуг и печей, как у Чи, нет даже десятка огромных экранов, как у Касима и Зэмбы. У него есть только стол, пара стульев и выход в сад.

Он почти не бывает в своём кабинете.

Ремидос хочет поговорить с ним, приходит в кабинет и садится, почти наверняка зная, что его не застанет. Она хочет сдаться. Хочет сказать, что ни один другой биолог, ни Мэри, Наташа, ни Минако не знают о подобном. Что отвращение вызывает вид прибора, запах его, что его пульсация до сих отдается в её пальцах. Она сидит до вечера, решаясь это сказать.

Даже решившись, она выходит и идет по саду тихо.

На улице уже темнеет, прохладно, но она не меняет настройки. Холод на коже даже приятен после горячего чувства прибора – она будет помнить его еще несколько дней. Ремидос знает любимые тропинки Жана, но идет по ним медленно, откладывая неприятное. Почему-то Разум не включает фонари при её приближении, и Жан не видит её и не слышит.

Ремидос замирает, рассматривая его в свете фонаря – ей нравилось смотреть, когда он не занят делом, ей нравилось видеть его счастливым и спокойным. Она не видела его таким тысячи лет, сколько знают они темную материю. Жан говорит.

Он разговаривает не с ней, и она понимает не сразу – он говорит с Разумом. Они давно перестали пытаться говорить с ним словами. Разум почти никогда не отвечает слов.

– У нас будет время для еще одного проекта? – Жан спрашивает.

Ремидос не помнит, как должен звучать голос Разума вне команд, но Жану он говорит.

– Нет.

Голос Разума ровный, как жидкий металл.

– Значит, или эта штука работает, или нет.

На это Разум уже не отвечает.

– Нет, – повторяет Жан сам, тише.

Ремидос видит, как он опускает голову на сложенные руки и стоит, не двигаясь. Ей вдруг невыносимо хочется подойти, сжать его со всех сил, чтобы не осталось в нём места ни для чего, ни для воздуха, ни даже для темной материи. Она не сможет так.

Даже Жан не может не бояться.

Ремидос уходит, ничего ему не сказав.

***