Джейк

Ремидос нравится цвет его кожи – темно-коричневый, теплый цвет земли; он не меняет его уже несколько сотен лет. Она проводит ладонью по его руке, осматривая повреждения – белые полосы на нём особенно заметны, вспухшие, грубые жгуты – они тянутся от запястья, несколько раз пересекая Разум, до локтя. Ремидос заставляет его подняться и осматривает всю кожу – она не халатный биолог – обе руки, ноги, шею, лицо, везде, где кожа есть, и особенно тщательно стыки её с туловищем, покрытым метатканью. Полосы есть только на левом предплечье, где Разум, как и всегда.

– Не переживай, – говорит Ремидос, сажая его снова в кресло. – Неприятно, но никакого вреда от них нет.

– Я знаю. Но всё же, – он неопределенно поводит плечами, и она понимает его. – В одной из других групп у металлурга всё тело было в этих штуках. Это неправильно.

– Всё неправильно, – соглашается Ремидос.

Она возится долго, подбирая и настраивая плотность – решает сделать ему кожу прочнее, устойчивее для полос. Биопринтер печатает образцы, она тестирует их, вживляет несколько на пробу – квадратики кожи встраиваются в руку, заметные, смешные, но функционирующие. Они вместе выбирают лучший, вызвав манипулятор со скальпелем и прессами, и Зэмбе явно становится чуть веселее. Это всё, что она может сделать.

Выбрав кожу, она загружает её в Разум.

– Может, оставим, как есть? – вдруг предлагает Зэмба.

Ремидос вздыхает, гладит его по локтю и тянет вверх, помогая подняться.

– Не глупи, – она говорит.

Зэмба неопределенно фыркает, обращая всё в неудачную шутку, и ложится в отсек для обновления кожи. Манипулятор вводит ему снотворное, и через несколько секунд он закрывает глаза. Экран опускается сверху, Разум заканчивает передачу образцов репликатору, и Ремидос прикладывает ладонь, разрешая процесс. Только ладонь биолога включает медицинские операции, у всех своё дело – тоже традицией древних.

По экрану расплываются алые разводы.

Обновление кожи небыстрый процесс, спать Зэмба останется в медотсеке, в одной из капсул регенерации. Ремидос возвращается к Чи, еще раз смотрит в экран сканера на контейнере с рукой – изображение гораздо четче, Разум уже провел анализ и вывел рекомендации на большой монитор рядом.

– Как дела? – она спрашивает. – Не скучно?

Чи всё еще не говорит с ней, и Ремидос еще немного снижает обезболивающее и одобряет все предложенные Разумом операции. Повреждения простые, Разум не умеет ошибаться.

– Будет готово к вечеру, – она говорит.

Чи не отвечает, Разум вновь высвечивает перед ним обратный отсчет.

Роль биолога в лечении закончена, дальше – дело Разума.

Что-то дергает её, то самое неясное чувство тревоги, с тёмной материей прокравшееся внутрь. На выходе из медицинского отсека Ремидос оборачивается и возвращается в комнату с Зэмбой. Ей вдруг хочется – нестерпимо хочется – убрать экран аппарата, заглянуть в капсулу, увидеть, как же меняется человеческая кожа. Она просит Разум, но он не слушается, даже когда она прикладывает пальцы к виску. Ремидос подходит к трубе аппарата, вручную нажимает кнопку экрана, но она не работает тоже. Должно быть, механизм заклинило, и Разум уже отправил команду о починке манипуляторам. Она смотрит в кристаллическую поверхность экрана, на цвета, переливающиеся, перетекающие один в другой, и как они меняются, становясь из красноватых расслаблено-голубыми. Странное желание пропадает. Ремидос вдруг чувствует себя дурой.

За тысячи лет любой биолог видел любые операции медотсека.

Тут нет никакого секрета, она сама ни раз наблюдала за сменой кожи.

Она просто не может вспомнить, как.

5.

Дхавалу Разум рассчитывает наименьшее время на сон, и его возбужденный голос первое, что Ремидос слышит, вставая. Он носится вокруг капсулы с прибором, хватаясь за голову – уже отремонтированной, без следов ударов. Остальные стоят вокруг, измеряя прибор встроенными сканерами. Гонзало о чем-то переговаривается с Касимом.

Жан напряженно смотрит за Дхавалом.

Это действительно могло бы выглядеть смешным, если бы не пугало.

– Оно увеличивается! – кричит он. – Из-за этой пульсации или чего-то еще, оно пухнет. Я просканировал с Разумом, оно увеличилось процентов на десять! Я не могу ничего рассчитывать, пока оно нестабильно или взорвется в любой момент!

Дхавал раздраженно отпихивает экран с расчетами, который ему подносит манипулятор. Разум не понимает его реакции, и проецирует столбы с цифрами и чертежи в воздухе спальни вокруг. Только Гонзало отвлекается, проверяя их. Ремидос проходит сквозь чертеж какого-то костюма, взмахом руки рассеивая картинку.

Она вынуждена признать – она сама давно не осматривала прибор.

В последнее время Ремидос много спит.

Дхавал не унимается, он всё-таки берет экран у манипулятора и показывает его Жану, хотя по всей комнате висят те же данные. Жан берет его и спокойно пролистывает страницы, оценивая.

– У меня была такая идея! Такая идея! – причитает Дхавал. – А этот прибор не может определиться даже со своими собственными параметрами. Как он может вообще быть полезен хоть для чего-то.