Джейн Эйр

И бродила по саду, собирая яблоки, усеивавшие траву у стволов. Затем занялась тем, что отделила спелые от неспелых, унесла их в дом и спрятала в кладовой. Оттуда я отправилась в библиотеку проверить, растоплен ли камин – ведь в такой бурный, пусть и летний вечер мистера Рочестера, когда он вернется, обрадует уютный огонь. Да, камин уже затопили, и он хорошо разгорелся. Я придвинула его кресло поближе, подкатила к нему столик, опустила шторы и распорядилась, чтобы принесли свечи – их оставалось только зажечь. Закончив эти приготовления, я по-прежнему не находила себе места и чувствовала, что не могу оставаться в доме. Небольшие часы в библиотеке и старинные напольные в прихожей одновременно пробили десять.

«Как поздно! – подумала я. – Надо побежать к воротам. Временами светит луна, и я без труда разгляжу дорогу. Наверное, он вот-вот приедет, и встретить его там значит хоть немного сократить томительное ожидание».

В огромных деревьях, осенявших ворота, ревел ветер, но дорога, насколько она была видна и вправо, и влево, была пустынна, и лишь порой, когда выглядывала луна, по ней бежали тени туч, однако, кроме них, на всем ее длинном, белеющем в темноте протяжении ничто не двигалось.

Пока я смотрела, детские слезы затуманили мне глаза – слезы разочарования и нетерпения. Устыдившись, я утерла их. Но все стояла там. Луна затворилась в своей небесной обители, плотно задернула занавески густых туч. Стало совсем темно. Ветер захлестал каплями дождя.

– Почему он не едет! Почему он не едет! – восклицала я вне себя от дурных предчувствий, рождаемых фантазией. Я ждала, что он приедет еще перед чаем, а теперь темно, что могло его задержать? Несчастный случай? Опять я вспомнила о том, что произошло прошлой ночью. И истолковала это как предзнаменование беды. Я боялась, что мои надежды слишком прекрасны, чтобы сбыться, что последний месяц я купалась в чрезмерном блаженстве, что солнце моего счастья уже миновало зенит и теперь надо ожидать заката.

«В дом я вернуться не могу, – думала я. – Не могу сидеть у камина, пока он во власти такого ветра и дождя. Лучше устать телом, чем истомиться сердцем. Пойду вперед, ему навстречу».

И я зашагала по дороге – очень быстро, но пройти мне пришлось немного. Не миновала я и четверти мили, как послышался конский топот, и я увидела несущегося галопом всадника. Рядом с ним бежала собака. Прочь зловещие предчувствия! Это он! Он верхом на Месруре, сопровождаемый Лоцманом. Он увидел меня, потому что луна как раз выплыла на середину окутанной дымкой синей поляны, посылая на землю смутные лучи. Он снял шляпу и замахал над головой. Я припустилась к нему бегом.

– Ну вот! – воскликнул он, нагибаясь в седле и протягивая руку. – Ты не можешь жить без меня, это очевидно. Поставь ногу на мой сапог, дай мне обе свои руки и прыгай!

Я подчинилась. Радость придала мне ловкости, и я очутилась на спине коня перед ним. Меня приветствовал горячий поцелуй, сдобренный маленькой толикой хвастливого торжества, с которым я кое-как смирилась. Он умерил свои восторги и спросил:

– Но что случилось, Дженет? Почему ты вышла встретить меня в такой час? Произошло что-то дурное?

– Нет, но мне казалось, что вы никогда не вернетесь. И нестерпимо было ждать в доме, особенно в такой ветер и дождь.

– Ветер и дождь, это верно! Да с тебя течет вода, как с русалки. Закутайся в мой плащ, Джейн, мне кажется, у тебя жар. Твоя щека и пальцы просто обжигают! Так ответь же, что-нибудь случилось?

– Сейчас ничего. Я не боюсь и не чувствую себя несчастной.

– Но, значит, раньше чувствовала?

– И очень. Я потом расскажу вам, сэр, и, наверное, вы только посмеетесь над моими страхами.

– Я буду от души смеяться над тобой, когда кончится завтрашний день. А пока не смею. Мой приз еще не завоеван. Последний месяц ты ведь была скользкой точно угорь и колючей как дикая роза! Я не мог протянуть пальца и не уколоться. А теперь я словно держу в объятиях заблудившуюся овечку. Ты отбилась от стада, ища своего пастуха, правда, Джейн?

– Мне были нужны вы, но не торжествуйте. Мы приехали. Спустите меня на землю.

Он ссадил меня с коня. Джон увел Месрура, а мистер Рочестер, войдя следом за мной в прихожую, велел мне поскорее переодеться во что-нибудь сухое и тогда спуститься к нему в библиотеку. А когда я побежала к лестнице, остановил меня и потребовал обещания, что я потороплюсь. И я поторопилась: через пять минут я уже вошла в библиотеку, куда ему подали ужин.

– Сядь, Джейн, и составь мне компанию. С соизволения Божьего, теперь, если не считать завтрака, тебе очень долго не придется есть в Тернфилд-Холле.

Я села возле него, но сказала, что есть не могу.

– Потому что ты думаешь о предстоящем тебе путешествии, Джейн? Мысль о Лондоне отбивает у тебя аппетит?

– Сейчас, сэр, я не заглядываю в будущее и едва понимаю собственные мысли. Все в жизни кажется призрачным.

– Кроме меня! Я достаточно весом. Вот потрогай и убедись сама.

– Вы, сэр, фантом! Вы всего лишь сон – даже больше, чем все остальное.

Он, смеясь, протянул руку.