Джейн Остен расследует убийство

Зои не понимает, кем себя возомнила эта женщина и о каком лекарстве идет речь. Но если так ей удастся проникнуть в дом и встретиться с новыми родственниками, она пойдет на хитрость.

Джонатан никогда не упоминал, что его мать больна. Возможно, именно поэтому он непреклонно отказывался познакомить их. Как бы сильно Джонатан ни обижался на жестокое отношение матери к нему в детстве, он слишком мягок, чтобы расстроить пожилую женщину на смертном одре. Или, возможно, надеется, что мать умрет и ему придется иметь дело только с более рациональным отцом. Конечно, Джонатан не мог предать Зои. Только не ее Джонатан. Это дело рук его родителей, она уверена.

Ожидая в одиночестве в вестибюле, Зои рассматривает портреты, развешанные по стенам. Очевидно, ее муж унаследовал привлекательную внешность не от предков, и он более искусный художник, чем те, кто писали их портреты. А еще здесь мраморный бюст его покойного брата Эдвина – гротескное творение, отлитое из посмертной маски. И у англичан хватает наглости обвинять католиков в поклонении ложным идолам!

– Что такое? – Дама с глазами-бусинками, облаченная в халат сливового цвета, с грохотом спускается по лестнице и сварливо морщит лицо. – Вы не мой парикмахер. Мне сказали, что она здесь. Где она? Уже поздно.

– Доброго дня, леди Харкорт. – Зои вздергивает подбородок, лезет за корсаж и достает кольцо с печаткой Джонатана, висящее на золотой с жемчугом цепочке ее покойной бабушки. – Думаю, вы знаете, кто я такая и почему я здесь.

Лестница стонет и медная люстра дрожит, когда леди Харкорт с грохотом спускается по оставшимся ступенькам.

– Да как вы смеете?!

Джонатан предупреждал, чтобы Зои держалась подальше, пообещав, что разберется с родителями. Она знает, что у его матери вспыльчивый характер и Джонатан боится ее. Но в семье Ренар много сильных женщин, и Зои среди них. Если им с леди Харкорт удастся сесть и поговорить, она уверена, что сможет заставить свекровь понять, насколько бесполезно сопротивление.

– Я пришла, чтобы положить конец этому недоразумению. Одобряете вы это или нет, но мы с Джонатаном…

Звякают стеклянные бутылки, когда виноторговец пытается перетащить свою тележку через порог. Леди Харкорт хватает Зои за руку, впиваясь когтистыми пальцами в ее мягкую кожу.

– Тихо! Вас может подслушать кто угодно!

– Ну и что? Мне нечего скрывать! – Зои извивается в крепкой хватке леди Харкорт, спотыкаясь о края турецкого ковра, пока свекровь тащит ее по коридору. – Это вы должны стыдиться. Джонатан – ваш сын, родная кровь. Вы должны поддерживать его, помочь ему устроить мастерскую и завоевать репутацию художника здесь, в Англии.

Леди Харкорт достает из кармана связку, вставляет ключ в дубовую панель и возится с ним одной рукой, пока не распахивает дверь в маленькую комнатку.

– Мой сын – джентльмен. Я не потерплю, чтобы он рекламировал свой бизнес, как какой-нибудь вульгарный торговец.

Помещение темное и тесное, но Зои позволяет свекрови затащить ее внутрь. Она не уйдет, пока не выскажет леди Харкорт все, что о ней думает. Джонатан и его отец неправы, потворствуя ей. Есть только один способ справиться с хамами – дать им отпор.

– Ваш сын – художник, очень одаренный. В этом нет ничего постыдного. Мир меняется, леди Харкорт. Ваш титул и герб не защитят вас от этой правды. Сейчас важны упорный труд и талант, а не только родословная или фамилия. Джонатан понимает это, и он выбрал жену, которая разделяет его ценности.

– Ты ему не жена. – Леди Харкорт поджимает губы. В уголках ее сжатых губ собираются капельки слюны. – Ты никто, ничто. Жалкая иностранная девка без имени и без состояния, и я никогда не приму тебя в семью.

Зои не замечает оскорблений. Эта женщина нелепа. Как она смеет так отзываться о процветающих Ренарах? Зои выпрямляется во весь рост и все же достает только до мочки уха леди Харкорт. Пусть Зои миниатюрна, но она знает, что Бог на ее стороне.

– Это не вам решать. Мы женаты по законам святой римско-католической церкви. Вы не можете нас разлучить.

– А теперь послушай меня, ты, коварная папистская шлюха… – Леди Харкорт машет скрюченным пальцем в нескольких дюймах от лица Зои.

Глаза Зои привыкают к тусклому освещению. Она не в маленькой гостиной, как предполагала. По углам стоят корзины с грязным бельем, а вдоль стен выстроился батальон сверкающих медных грелок для постели. Даже сейчас свекровь не проявляет к Зои заслуженного уважения и не желает с достоинством выслушать ее. Вместо этого затащила в чулан и оскорбляет, словно Зои – одна из ее служанок.

По телу Зои пробегает жар.

– Нет. Пришло время вам выслушать меня. – Она отводит руку леди Харкорт от своего лица. – Если вы заставите сына пройти через эту пародию на брак, вы сделаете его двоеженцем, и все внуки, которых он подарит вам со своей новой невестой, будут незаконнорожденными.