Джейн Сеймур. Королева во власти призраков

– Расторгнут. У меня есть мысль выдать ее замуж за итальянского принца, чтобы упрочить связи с флорентийскими Медичи. Они очень богаты. И Маргарет полюбит Италию. Кстати, раз вам теперь лучше, я намерен завтра вернуться в Эшер, чтобы не упустить конец охотничьего сезона. Но к вашему воцерковлению я вернусь. Акушерка сказала, что это произойдет в начале следующего месяца, если все пойдет хорошо.

– Я буду скучать по вас, – сказала ему Джейн, – но вам здесь нечем развлечься. Поезжайте и насладитесь охотой. Со мной все будет в порядке.

Вечером Джейн встала, чтобы воспользоваться горшком, теперь это было ей разрешено. Она выдавила из себя всего каплю и почувствовала, что задыхается. Больная легла в постель, но удушье не прекращалось, и около десяти вечера она почувствовала боль в груди и испугалась. Чем больше Джейн тревожилась, тем хуже ей становилось.

Короля проинформировали немедленно, он быстро явился, весьма озабоченный, за ним следовали доктора. К этому моменту сердцебиение у Джейн участилось и боль пронзала ей грудь при каждом вздохе. Она боялась, что задохнется.

Доктор Чеймберс, как мог, старался ее успокоить:

– Ваша милость, вы тревожитесь из-за пустяка. Если вы успокоитесь, вам станет лучше. Расслабьтесь и дышите глубоко.

Джейн легла ровно, слова доктора утешили ее, и она попыталась прогнать страх. Однако, хотя мышцы ее расслабились, боль и одышка не исчезли и сердце продолжало бешено колотиться. Она увидела, как доктор Баттс и доктор Чеймберс тревожно переглянулись. Что с ней происходит?

– Мне легче, если я сяду, – сказала им Джейн, и ей помогли приподняться на постели, взбили подушки и осторожно опустили на них.

– Не волнуйтесь, мадам, – уговаривал ее доктор Чеймберс. – Все будет хорошо.

Потом они с доктором Баттсом и Генрихом удалились в соседнюю комнату. Джейн испуганно следила за ними.

Генрих вернулся, улыбаясь, но она чувствовала, как он напряжен.

– Они думают, это какая-то простуда, ничего серьезного.

– Но меня не знобит, – задыхаясь, проговорила Джейн. – И мне становится хуже!

Король нахмурился:

– Жар, может быть, прошел. Не нужно так пугаться, от этого станет только хуже. Постарайтесь уснуть, дорогая.

Она схватила его за руку и взмолилась:

– Останьтесь со мной!

– Конечно, – кивнул Генрих. – Я не оставлю вас, пока вы не поправитесь.

Джейн удалось ненадолго забыться, но, когда она проснулась, тупая боль в груди и ужасная одышка никуда не делись. Поверхностное дыхание давало некоторое облегчение.

Генрих не мог скрыть тревогу. Он снова позвал докторов, они еще раз осмотрели больную и посовещались с королем, при этом вид у обоих был весьма растерянный. Они не понимают, что с ней творится, заключила Джейн. Генрих вышел в наружный покой, но дверь за ним закрылась неплотно, и она услышала слова короля:

– Прикажите всем лондонским священникам, мэру, олдерменам и всем гильдиям – пусть устроят торжественную процессию, идут в собор Святого Павла и просят о заступничестве Господа, благополучии принца и здоровье королевы.

По крайней мере, Генрих первым упомянул Эдуарда, значит о ней не слишком беспокоился. Прошла суббота, симптомы болезни ухудшились, и к вечеру воскресенья Джейн уже не могла лечь на спину, так как сразу начинала задыхаться.

Генрих пролежал рядом с ней всю ночь, на расстоянии, потому что она не могла вынести, если он прислонялся к ней, но все время держал за руку. Пока он спал, Джейн едва дышала, лежа без сна под прохладным сквозняком, – она настояла, чтобы окно не закрывали. Снаружи в комнату лился лунный свет, на стене появилась тень. Нет! Только не сейчас! И тут Джейн впервые ясно разглядела хорошо знакомые черты: узкое лицо, заостренный подбородок, темные глаза, сверкавшие мстительной ненавистью. Теперь она не сомневалась, кто это приходил к ней во мраке ночи и что предвещало появление этой тени. «Я умру», – в отчаянии подумала Джейн.

Утром она твердо сказала себе: «Это все ночные страхи». Но теперь несчастная уже хваталась за соломинку. Дышать было так трудно, что приходилось наклоняться вперед и раскидывать в стороны руки. Она не могла найти удобной позы, ворочалась так и этак и ужасно нервничала.

– Откройте окно! – с трудом проговорила Джейн.

– Оно открыто, мадам, – ответила Мэри Монтигл, не в силах скрыть тревогу.

– Мне нужен воздух! – прошептала Джейн. – Как же холодно!

– Она бредит.

Это говорил Генрих, в голосе его отчетливо слышался страх. Забыв о своих охотничьих планах, он все время был с ней.

– У нее отекли лодыжки, – заметила акушерка.

– Боже! – воскликнул король. – Неужели никто не может ничего сделать? Позовите врачей!

– Воздуха, прошу! – молила Джейн.

Марджери схватила несколько листов с нотами, которые Генрих оставил рядом с лютней на столе, и начала обмахивать ими королеву.

Пришли доктора и начали суетиться вокруг больной. Примерно через час она почувствовала, что дышать стало немного легче и боль в груди слегка утихла.

– Есть надежда на выздоровление, – объявил доктор Чеймберс, когда Джейн шепотом сообщила ему добрые вести.