Джек и Джилл

— Уверен, что ты не делал этого, — с облегчением выдохнул мистер Актон. — Но по какой же причине ты там оказался, мой мальчик?

Вопрос прозвучал столь ласково и участливо, что Джек, на мгновение забывшись, выпалил:

— Я пришел возвратить ему деньги, сэр.

— И сколько же?

— Два доллара семьдесят пять центов, сэр, — покраснев, как спелая вишня, и внутренне укоряя себя, что не смог сохранить секрет, вынужден был признаться Джек.

— Не многовато ли, если учесть, какого пошиба личности ты задолжал эту сумму? — с тревогой взглянул на него мистер Актон. — Что за причина побудила тебя к этому?

Джек уже было открыл рот, чтобы ответить, но вдруг осекся, так и не произнеся ни слова. Он стоял перед классом, крепко сжав губы, из чего можно было понять, сколь трудно ему дается молчание.

— Кто-то, помимо Джерри, в курсе?

— Только еще один человек.

— Ясно. — И мистер Актон глянул на Джо так, словно хотел ему сказать: «Лучше бы ты ничего не говорил мне об этом».

От Джека не укрылся взгляд учителя. Лицо мальчика на миг озарила загадочная улыбка. Ведь, говоря о «еще одном человеке», он имел в виду вовсе не Джо, которого в тот день мистер Актон послал за канцелярскими принадлежностями в магазин, где совершенно случайно он и столкнулся с Джеком.

— Объясни-ка, пожалуйста, все по порядку. Сдается мне, что дело обстоит не столь скверно, как кажется. А я не хочу наказывать тебя понапрасну.

— Но я заслужил наказание, — принялся возражать Джек. — Запрет-то нарушен, — уточнил он, словно даже суровая кара была для него предпочтительнее длительного и дотошного допроса.

— Неужели у тебя совсем нет для нас объяснений? — мягким голосом задал очередной вопрос учитель в надежде выяснить еще какие-нибудь смягчающие вину мальчика подробности. — Признайся хотя бы, что тебе стыдно и очень жаль.

— Сэр, я действительно ничего не могу объяснить вам. И мне не жаль и не стыдно. Доведись мне снова столкнуться с такой же проблемой, я бы все сделал точно так же! — нетерпеливо выкрикнул Джек.

Это отчаянное заявление было встречено хоровым стоном мальчиков.

— Может, лучше продолжим наш разговор завтра? — попытался выйти из сложившегося тупика мистер Актон. — Вдруг ты все же надумаешь дать разумное объяснение своему поступку. И учти: в следующую пятницу вам будут выданы табели успеваемости, — прибег он к последнему средству.

И оно возымело действие. Покраснев, Джек поджал губы, чтобы никто не заметил, как они у него дрожат. Надо же было ему угодить в такую историю перед самой выдачей табелей! Но уж как вышло, так вышло. Теперь поздно отступать. Кровь отлила у него от лица, Джек вновь поднял глаза на учителя.

— Я понимаю, как это выглядит, но, поверьте, на самом деле мне нечего стыдиться, сэр, — начал он едва слышно, но в гробовой тишине класса каждое его слово звучало очень отчетливо. — Дело действительно обстоит не столь скверно, как кажется. Да, я нарушил запрет, но у меня не было иной возможности отдать Джерри деньги, ведь он собирался уехать из города. Я обещал с ним расплатиться, и я это сделал.

Мистер Актон верил каждому слову Джека и теперь очень жалел, что не догадался обсудить с ним эту историю с глазу на глаз. Но, как и мальчик, который сейчас стоял перед ним, он привык держать собственное слово.

И раз уж он объявил, что следующий нарушитель запрета понесет наказание, так и должно случиться, невзирая ни на что.

— Значит, так, Джек Мино, — с большой неохотой начал он произносить приговор. — Ты на неделю лишаешься права выходить на перемены. Что же касается твоего табеля, то в нем впервые за все годы твоего обучения не будет высшего балла за поведение. Это все. Надеюсь, остальным понятно: не следует изводить Джека расспросами, пока он сам не примет решения, как справиться со своей проблемой.

И, взяв со стола колокольчик, мистер Актон возвестил его звоном об окончании учебного дня. Школьники потянулись к выходу, оставив Джека в одиночестве собирать свои книги и осушать слезы, которые он усиленно прятал от одноклассников, понурив голову. Ох, сколько же осуждающих взглядов ему досталось от них! Так толпа смотрит на преступников перед казнью. Или на тех, кто с головы до ног покрыл себя несмываемым позором.

Не нашел Джек сочувствия даже у Фрэнка. Старшие братья часто демонстрируют отсутствие снисходительности к просчетам младших. Вот и Фрэнк, в высшей степени правильный юноша, испытал сильнейшее возмущение, когда Джек публично признался, что имел дело с Джерри. Стоило младшему брату выйти из школы, как старший весьма грубо встряхнул его за шиворот, а затем весь путь до дома вел с ним беседу тоном судьи, уверенного, что подсудимый утаивает самую жуткую и позорную сторону своего преступления, и желающего любыми способами вытянуть из него правду.

Прояви Фрэнк чуть больше мягкости и сочувствия, это несколько утешило бы Джека и, вероятно, у него появилось бы желание объяснить свой поступок. Жесткость же старшего брата заставила его лишь еще сильнее замкнуться, так что по возвращении домой Фрэнк знал об этой странной истории не больше, чем мистер Актон.