Джек из Ньюбери. Томас из Рэдинга

— Благороднейший государь, — говорила она, — я смиренно умоляю вас рассудить о том, что ваш брат герцог способен был возбудить любовь какой угодно женщины, не говоря уже о простой домашней служанке, своими обещаниями вступить с ней в брак и своими предложениями сделать ее важной дамой, герцогиней или королевой. Какая женщина отказалась бы от подобного предложения, когда она сразу могла получить высокое звание и принца — в супруги? Если смертью награждают за любовь, то какое же наказание может быть за ненависть? Мое сердце убеждено в том, что, если бы моя несчастная Маргарита хотя бы мгновение подумала о вашей немилости, никогда бы она этой ценой не купила своего счастья. Если бы ваше величество дало знать своим коммунам, что вступление в брак с вашим братом, герцогом, является противозаконным, кто осмелился бы на него решиться! Если бы Мэг сознательно нарушила приказ вашего величества, она могла бы быть осуждена на смерть. Так как она прегрешила исключительно благодаря своему неведению, то я умоляю ваше величество отменить приговор, который над ней тяготеет. Оставьте мне мою служанку. Я не поднимусь до тех пор, пока ваше величество не удовлетворит мою просьбу.

Его величество король, который был великодушен по своей природе, видя обильные слезы жены Грэя, сжалился над ней и дал согласие на то, о чем она просила. Добившись этого, она отправилась к себе как можно скорее. Потом в сопровождении своего мужа она отправилась в кардифский замок. Они явились туда как раз в ту минуту, когда девушку должны были вести на казнь. Она радостно шла навстречу смерти, потому что, говорила она, настоящие любовники не боятся умереть за свою любовь. Она проходила с улыбкой на губах, как будто она вкусила „Apium Risus“[42], который дает способность умирать, смеясь. Но ее госпожа, жена Грэя, бросилась к ней на шею, покрыла девушку поцелуями, говоря:

— Ты не умрешь, моя дочь, пойдем со мной к нам в дом: вот приказ короля, который тебя освобождает!

Она передала приказ начальнику замка, который прочел там такие слова: „Мы прощаем молодую девушку, отпустите ее на свободу, но не позволяйте ей уехать раньше, чем она увидит, как выколют глаза ее возлюбленному. Это наказание будет произведено таким образом, что он лишится зрения, но глаза его по внешнему виду останутся нетронутыми. Чтобы сделать это, я посылаю вам доктора Пиэро, который исполнит мои приказания“.

Начальник замка, прочитав письмо короля, сказал молодой девушке:

— Его величество дарует тебе жизнь и возвращает тебе свободу, но не позволяет тебе уехать раньше, чем ты увидишь, как выколют глаза твоему возлюбленному.

— Господин, — сказала девушка, — не ошибаетесь ли вы? Это мне нужно выколоть глаза, а не герцогу; я была причиной его вины; а раз я виновна, так мне и нужно подвергнуться наказанию.

— Я должен повиноваться приказу короля, — отвечал начальник.

Тогда привели герцога Роберта. Выслушав приговор, он сказал:

— Благородные души никогда не бывают подавлены печалью или сражены несчастьем. Но подобно тому, как олень возвращает себе молодость, поедая змею[43], точно так же человек удлиняет свою жизнь, глотая свою печаль. Мои глаза оскорбили короля: пусть они понесут за это наказание; мое сердце совершило еще большее преступление. Почему же оно не уничтожено?

— Его величество король, — сказал начальник, — только из жалости оставляет вам жизнь и довольствуется тем, что лишает вас зрения, чтобы выполнить требования закона. Так примите же покорно это наказание и думайте о том, что вы заслужили гораздо большей кары.

Тогда Маргарита воскликнула:

— Моя любовь, милый принц, как вы должны бы желать, чтобы я никогда не родилась, потому что вы лишаетесь зрения за проступок, который заключается лишь в том, что вы меня увидали! Но как я была бы счастлива, если бы королю было угодно позволить, о, дорогой возлюбленный, спасти твои глаза ценой моей жизни или мне самой подвергнуться тому же наказанию, потому что я совершила то же преступление. Если бы ты подвергался этой казни за какую-нибудь королеву или принцессу королевской крови, тебе было бы легче вынести ее, но какое бесконечное огорчение подвергаться этой казни из-за такой девушки, как я!