Джек Лондон: Одиночное плавание

Писатель давно отошел от реальной борьбы за права трудящихся масс. Он, конечно, оставался социалистом, но по сути был социалистом от «чувства». К идее борьбы за справедливость его вели эмоции, порожденные, прежде всего, собственным опытом, хотя, как знаем, он читал соответствующие книги и труды Маркса и других теоретиков. Поначалу, в 1890-е — в первой половине 1900-х он активно участвовал в социалистическом движении — выступал на митингах, читал лекции, писал статьи и книги, но постепенно дороги американских социалистов и его собственный путь расходились все дальше и дальше. Фактически, уже в 1900-е годы он не принадлежал к тому классу, из которого вышел. Постепенно все меньше считали Джека Лондона «своим» и социалисты — по мере того, как росло его благосостояние и умножалась собственность. Переломным событием стали пожар, уничтоживший любимое детище писателя — «Дом Волка», и реакция на это происшествие многих из тех, кого по инерции Лондон все еще продолжал считать своими товарищами. Так что его открытое письмо от 17 марта 1916 года — вполне ожидаемый финал писательского «романа с социализмом». И дело, конечно, было вовсе не в том, что «социалистическое движение перешло на позиции примиренчества и компромисса». Просто Джек Лондон сам стал другим. Да и его психофизическое состояние сбрасывать со счетов нельзя. А оно продолжало постепенно, но неуклонно ухудшаться.

Чармиан утверждает: «…Джек во всех смыслах оставался вполне нормальным», но оговаривается: «…если не считать появившуюся у него привычку подолгу просиживать за обеденным столом, не притрагиваясь к пище». Почему вдруг? А потому, что «“железный желудок” Джека, которым он прежде так гордился», теперь «страдал несварением»[302]. Случались тошнота и рвота. Но эти явные признаки нездоровья мужа, похоже, не слишком беспокоили супругу. Во всяком случае, единственный тревожный обертон, прозвучавший в главе, посвященной жизни на Гавайях, — это наркотики, о чем мы упоминали.

Тем более что свой «ежедневный урок» в тысячу слов писатель продолжал выполнять неукоснительно. Более того, можно говорить о том, что его продуктивность (по сравнению с прошлогодним гавайским периодом) выросла. Закончив к маю «Майкла — брата Джерри», после долгого перерыва Лондон вновь обратился к жанру рассказа и писал тогда «Бесстыжую». Рассказ вошел (уже после смерти писателя, в 1918 году) в его сборник «Красное божество». Там же, на Гавайях (скорее всего, тоже в мае), был написан и заглавный рассказ сборника[303]. Пришлось дописать и несколько эпизодов к «кинороману» по сценарию Годдарда (на этом настаивали в Cosmopolitan) — в предисловии к «Сердцам трех» Лондон об этом упоминает[304]. В Гонолулу написаны рассказ «Принцесса» и большинство историй из сборника «На циновке Макалоа»[305]. В добавление к художественной прозе писатель обращался к статьям: две по заказу одного журнала из Филадельфии (о лепрозории и прокаженных) и цикл из трех статей — для Cosmopolitan.

Так что напрасно несколько лет спустя Чармиан (видимо, пытаясь реабилитировать себя) писала: «Он <Джек> прирожденный боец, теперь отказался бороться»[306]. Судя по текстам, написанным в этот период, «бороться» он не перестал. Вот только делал это в одиночку. И только так, как понимал эту борьбу. Чармиан могла придать ей нужное направление, но, как уже говорилось, была органически не способна на это.

Диагноз смерти: август — ноябрь 1916 года

В августе Лондоны вернулись в Глен Эллен. Там Джека ожидал новый удар. Нинетта и ее супруг Эдвард Пэйн[307], подговорив соседей, подали против писателя судебный иск — они оспаривали его право построить на участке плотину и завести пруд, перегородив ручей. Это, якобы, лишает соседей источника воды для полива. Трудно сказать, кто прав, кто виноват, но в любом случае близкие родственники могли бы договориться, не прибегая к судебным разбирательствам. Конечно, как мы знаем, между Джеком и «тетушкой» никогда не было особой теплоты. Но, разумеется, ничего подобного ожидать он не мог и принял произошедшее очень близко к сердцу. Приступ ревматизма, о котором говорят биографы, последовал как раз после получения этого известия.

Кстати, вряд ли у Лондона был именно ревматизм. Судя по описанным симптомам, это, скорее, похоже на радикулит. В те годы их не слишком различали, и лечить, понятно, не очень умели. Он принимал анальгетики, но вот о противовоспалительных препаратах, спазмолитиках, а тем более, антиоксидантах, никто тогда и представления не имел. Видимо, мучился Джек изрядно.