Джек Лондон: Одиночное плавание

Джек Лондон так никогда и не написал книгу, в которой рассказал бы всю правду о том, что видел. Очерки, вошедшие в «Дорогу», — это, разумеется, лишь малая часть того сокрушительного опыта, который он приобрел, скитаясь по стране. Рассказать «обо всем» у самого писателя, возможно, и хватило бы отваги, но такую книгу не приняли бы издатели, да и читатели (даже самые «прогрессивные»!) предпочитали не заглядывать «в бездну». Конечно, кое-что в «приключенческие истории» «Дороги» попало. Но вот что интересно: свою «Дорогу» Лондон посвятил Джосайе Флинту[99], который всю жизнь исследовал феномен бродяжничества и в конце XIX века опубликовал объемную книгу «Скитаясь с бродягами». Вот кто по-настоящему «заглянул в бездну» и рассказал о том, на что Лондон не решился. Хотя всё, о чем писал Флинт, ему, разумеется, было ведомо. Книга Флинта давно стала «общественным достоянием»[100], и желающие могут познакомиться с ней. Мир бродяг — жестокий, по сути своей «звериный» мир, там идет открытая, беспрестанная, циничная борьба за выживание и побеждает в этой борьбе сильнейший. Конечно, от крайних его проявлений судьба уберегла Лондона. Но к приятию упомянутого «закона жизни» опыт «Дороги» его, безусловно, подтолкнул. А уж месяц, проведенный в тюрьме, тем более.

В Америке того времени существовал закон о бродяжничестве, и полицейские власти довольно рьяно его исполняли. Бродяга в любой момент мог схлопотать тюремный срок. Скитаясь по северо-восточным штатам, Лондон постоянно рисковал попасть в лапы полиции, но судьба его миловала. До тех пор, пока он не решил полюбоваться на Ниагарский водопад и не приехал в городок под названием Ниагара-Фоллс.

«Я прибыл на Ниагарский водопад в “пульмановском вагоне с боковым входом” или, говоря общепринятым языком, в товарном, — вспоминал писатель. — Прибыл я под вечер и как вылез из товарного поезда, так прямо пошел к водопаду. Когда моим глазам открылось это чудо — эта масса низвергающейся воды, я пропал. Я уже не мог оторваться от него и упустил время, пока еще можно было “прощупать” кого-нибудь из “оседлых” (местных жителей) на предмет ужина. Даже “приглашение к столу” не могло бы отвлечь меня от этого зрелища. Наступила ночь — дивная лунная ночь, а я все сидел у водопада и очнулся только в двенадцатом часу».

Переночевав за городом, в поле, он решил еще разок взглянуть на водопад — так его заворожило удивительное зрелище.

«Было совсем рано, не больше пяти часов утра, — читаем в очерке «Сцапали!», вошедшем позднее в «Дорогу», — а раньше восьми нечего было и думать раздобыть завтрак. Я мог побыть у реки еще добрых три часа. Но, увы! Мне не суждено было больше увидеть ни реки, ни водопада! Город спал. Бредя пустынной улицей, я увидел, что навстречу мне по тротуару идут трое людей. Они шагали все в ряд. “Такие же бродяги, как я; и тоже встали спозаранку”, — мелькнула у меня мысль. Но я несколько ошибся в своих предположениях. Я угадал только на шестьдесят шесть и две трети процента. По бокам шли действительно бродяги, но тот, кто шагал посередине, был отнюдь не бродяга. Я отступил на край тротуара, чтобы пропустить эту троицу мимо. Но они не прошли мимо. Идущий посередине что-то сказал, все трое остановились, и он обратился ко мне. Я мигом почуял опасность. Это был фараон, а двое бродяг — его пленники! Господин Закон проснулся и вышел на охоту за первой дичью. А я был этой дичью. Будь у меня тот опыт, который я приобрел несколько месяцев спустя, я тотчас повернул бы назад и бросился наутек. Фараон мог, конечно, выстрелить мне в спину, но ведь он мог и промахнуться, и тогда я был бы спасен. Он никогда не погнался бы за мной, ибо двое уже пойманных бродяг всегда лучше одного, удирающего во все лопатки. Но я, дурак, стал как вкопанный, когда он окликнул меня! Разговор у нас был короткий.

— В каком отеле остановился? — спросил он.

Тут он меня и “застукал”. Ни в каком отеле я не останавливался и даже не мог назвать наугад какую-нибудь гостиницу, так как не знал ни одной из них. Да и слишком уж рано появился я на улице. Все говорило против меня.

— Я только что приехал! — объявил я.

— Ну, поворачивайся и ступай впереди, только не вздумай слишком спешить. Здесь кое-кто хочет повидаться с тобой.

Меня “сцапали”! Я сразу понял, кто это хочет со мной повидаться. Так я и зашагал — прямо в городскую тюрьму; двое бродяг и фараон шли за мной по пятам, и последний указывал дорогу»[101].

Так Джек очутился сначала «в участке», а потом — после недолгой судебной процедуры, в результате которой был осужден на 30 дней, — в тюрьме.