Джек Лондон: Одиночное плавание

«Эта система, столь грубо и преступно попирающая права людей, будет неизбежно уничтожена. И надо сказать, что она не только расточительная и бездарная, но также и грабительская система. Каждый изможденный бедняк без кровинки в лице, каждый слепой, каждый малолетний преступник, попавший в тюрьму, каждый человек, желудок которого сводят голодные спазмы, страдает потому, что богатства страны разграблены теми, кто ею управляет. И ни один из представителей этого правящего класса не сумеет оправдаться перед судом Человека. Каждый младенец, гибнущий от истощения, каждая девушка, выходящая по ночам на панель Пиккадилли после целого дня изнурительного труда на фабрике, каждый несчастный труженик, ищущий забвения в водах канала, требует к ответу “живых в домах и мертвых в могилах”. Миллионы человек, никогда не евшие досыта… никогда не имевшие теплой одежды и сносного жилья, предъявляют счет правящему классу за пищу, которую он пожирает, за вина, которые он пьет, за роскошь, которой он себя окружил, за дорогое платье, которое он носит».

Увы, «эта система» не только живет, но, как мы видим, развивается, обновляется и даже возрождается — там, где, казалось бы, сбылись мечты Лондона-социалиста. Но это — совсем другая история.

Книга у Лондона получилась. Уже через несколько месяцев на своих страницах ее в несколько сокращенном виде опубликовал журнал социалистической направленности «Уилшайрз мэгэзин» (его издавал в Нью-Йорке видный американский социалист Гилфорд Уилшайр), а затем в полном виде вышла в издательской фирме Джорджа Бретта.

После того как «Люди бездны» были дописаны, Джек Лондон с облегчением «вынырнул» на поверхность, желая одного — очистить легкие от смрада Ист-Энда и изгнать из памяти ужасающие картины трущоб британской столицы. А что может быть лучше новых впечатлений? И он отправился в Европу — сначала во Францию, потом в Германию, а затем в Италию, в которых, разумеется, никогда не бывал.

Вероятно, он планировал большое путешествие, результатом которого должна была стать новая книга. Публицистика его притягивала, после «Людей бездны» он почувствовал вкус к этому роду литературы. Но «европейский тур» литературных последствий не имел. Вероятно, потому, что получился слишком коротким: в дороге его настигло известие о рождении второго ребенка, снова девочки.

Биографы в один голос уверяют, что Лондон хотел сына и появление второй дочери его изрядно расстроило. Находятся и такие, кто утверждает, что после этого «брак с Бесс был обречен»[172]. Что ж, вероятно, отец действительно очень ждал сына и известие о девочке его разочаровало. А вот что касается брака, он был обречен с самого начала — любви в нем не было. А на песке умозрительных конструкций, что бы ни говорил по этому поводу Герберт Уэйс, крепкого союза не построишь…

Свой вояж Джек Лондон прервал и вернулся в Америку к семье и новорожденной дочери.

Он же Бриссенден

Честно говоря, автор этих строк не уверен в том, как правильно произносится фамилия одного из героев романа «Мартин Иден»: «Бриссенден» или «Бриссёнден». Но это, в принципе, не очень важно — куда важнее другое: за этим персонажем, во-первых, скрывается вполне реальный человек, а во-вторых, упомянутый герой не только серьезно повлиял на Идена, но и его прототип сыграл важную роль в жизни автора романа. Причем в реальности его значение для Лондона было куда серьезнее, нежели для литературного alter ego. «Выныривая» из трущоб Ист-Энда, писатель не только тщательно фиксировал для будущей книги свои наблюдения, но и писал письма. Едва ли не львиная их доля адресована одному и тому же человеку — Джорджу Стерлингу, американскому поэту и главному (если не единственному) другу Джека Лондона.

В свое время автор настоящих строк посвятил Бриссен-дену и его прототипу специальную статью[173], довольно подробно писал о Стерлинге в книге о Бирсе[174]. Фигура Стерлинга хорошо известна специалистам по литературе США[175]. Но не широкому читателю. В Википедии имеется статья, ему посвященная, но в англоязычной ее части. Поэтому представить его надо.