Джек на Луне

Я сглотнул, но слюна не шла в пересохшее горло, только мышцы больно сжались. Себастиан наклонился и взял с подноса тарелку с пирожками. Погладил кончиками пальцев красивую румяную корочку.

— Понимаешь, Джек, человеку тем проще причинить боль, чем больше он к тебе привязан эмоционально. Вот возьмем например меня и твою маму…

— Оставь ее в покое! — прошипел я, но отчим, не отпуская меня взглядом, надавил на пирог. Палец утонул в теплой еще мякоти, вишневый сок брызнул на тарелку и одеяло.

— Упс! — хихикнул он. — Катюша такая мягкая ранимая женщина. Она так зависима от меня. Психологически. И физически тоже. Что, если я дам ей почувствовать, что охладел к ней? Или, скажем, предложу попробовать новую форму секса? Жесткого секса, — и он воткнул всю пятерню в несчастную булочку.

Красный сок брызнул мне на щеку, заставляя зажмуриться. Что-то легко коснулось кожи, и я распахнул глаза. Себастиан отер вишневую сладость с моего лица и теперь облизывал палец, глядя на меня, как вампир на горло девственницы.

Короче, если меня раньше не трясло, то затрясло теперь.

— Чего тебе надо? — говорю, а у самого губы бесчувственные, и язык едва ворочается. — Чего ты хочешь?

— Чтобы ты меня слушался, вот и все, — Себастиан взял целый пирожок и откусил от него со здоровым аппетитом. — Тогда ни с твоей мамой, ни с тобой ничего плохого не случится. Кстати, она прекрасно готовит, правда?

Я тупо кивнул.

— Взаимовыгодное сотрудничество, помнишь, Джек?

— Сева, ты долго там? — донесся снизу приглушенный голос ма. — Начинается "Кто хочет стать миллионером"!

Отчим отер пальцы о мою футболку и встал с кровати.

— Ты, кстати, посмотри то видео. Тебе есть чему поучиться.

Башня

К ночи я подготовился. Только не так, как Себастиан рассчитывал. Заряженный под завязку телефон засунул под одеяло. На всякий случай, чтобы видео продублировать. Макбук оставил открытым на столе с камерой в режиме записи. Экран темный, типа выключено все. Доперло бы раньше так сделать, давно бы знал, кто и когда в моей комнате рыскает.

Доказательств, говоришь, у меня не будет, да? Никто мне не поверит? Ага, щас! Посмотрим, как ты запоешь, когда тебя панцири с мигалкой увезут и в участке видос покажут, на котором ты меня щупаешь. Хорошо бы еще, ты мне или матери снова угрожать стал. Разозлить, значит, тебя, мразь, надо. Сопротивляться.

Ждал я не долго. Через час после того, как мать с отчимом улеглись, в коридоре заскрипел пол. Я тут же мобильник на запись и одеялом прикрыл. Сам лежу тихо, типа сплю. А дальше все, почти как в глюке. Дверь открылась, язык света внутрь выпал, в нем — черный силуэт в халате. Прислонился к косяку, молча смотрит. Я все это вижу через прикрытые ресницы — благо длинные они у меня. Думаю: ну, давай, действуй! Скажи что-нибудь пошлое. А еще лучше — свет включи, чтоб твою морду стало видно.

Отчим шагнул через желтую полосу, исчез на мгновение в темноте. Бесшумно подался матрас на кровати.

— Себастиан? — я сделал вид, что проснулся. — Что ты тут делаешь?

Он палец мне к губам прижал, а потом такой шепотом:

— Хочешь посмотреть башню, Джек?

Блин, думаю, так же на записи ничего не слышно будет!

— Башню? — говорю. — Ну да… Только не сейчас. Ночь ведь.

А он хихикает:

— В башню надо ходить именно ночью. Вставай.

— Не хочу, — говорю громко. Помню, что разозлить его собирался.

Он затих. Посмотрел на меня из темноты, белками поблестел.

— Окей, — говорит. — Спокойной ночи. Я к маме пойду.

Тут я зассал. Вскочил и за ним. Прежде, чем успел пикнуть, меня уже выдернули в коридор. Дверь за спиной закрылась. Хьюстон, у нас проблема! Стою в одних трусах в коридоре, пальцами на ковре шевелю. Себастиан подталкивает сзади к лестнице.

— А что, если мать проснется? — спрашиваю.

— Не волнуйся, — сияет он улыбкой. — Она крепко спит.

Снотворным он ее что ли накачал, поэтому так уверен?

Мы пошли по ступенькам — я впереди, отчим сзади. Ситуация — звездец, а во мне вдруг шевельнулось любопытство. Что там, за таинственной дверью? Точнее, дверями — ведь запертых комнат две? Но Себастиан открыл мне только нижнюю — отпер ключом, который висел на цепочке на шее. Нашарил на стене выключатель.

— Проходи, Джек. Не стесняйся.

Ну, я вошел. И понял, что сплю. Что все происходящее — просто часть повторяющегося кошмара. Того самого, с черным диваном и плазмой. Потому что диван — вот он. Мягкие кожаные подушки, чуть потертые в середине. Откуда я знаю, что когда на них садишься голым задом, они прилипают к коже? А вот стеклянный стол. И бутылка вина. Только остальной натюрморт поменялся. Вместо шприца и солонки с перечницей — две рюмки, минералка и пульт. Лампа над столом тоже та самая, теперь я вижу это отчетливо — низко подвешенная широкая тарелка, красная сверху, белая снизу. Когда она горит, стол и сиденья дивана залиты ярким светом, а все остальное теряется в тени. Я могу только угадать, что единственное окно закрывает черная рулонная штора. Что стены тоже красные, под цвет лампы, но в полумраке кажутся темными, как вино, которое Себастиан разливает в бокалы.