Джек на Луне

— Ну что же ты, садись, — он хлопает рукой по кожаной подушке. От звука у меня мороз по коже. — Ты любишь красное?

Нет, хочу я сказать. Красное — это плохо. Острое — тоже. Но я не говорю ни слова. Просто молча сажусь на диван. Здесь пахнет затхло: потом, старыми обоями, немного Себастиановым парфюмом и еще чем-то терпким.

Отчим берет пульт, и комнату заполняет негромкая музыка. Джаз. Но не такой, как он слушает в машине. В этих звуках — никакой мягкости, только рваный ритм и режущий диссонанс.

— Якоб Андерсков, — поясняет отчим, покачивая бокал круговыми движениями и вдыхая аромат вина. — Струнные, перкуссия и фортепьяно.

— Якоб? — повторяю я. Беру свою рюмку. Она дрожит и вино оставляет на стенках маслянистые разводы.

— Датский пианист и композитор. Тебе нравится?

— Нет, — честно отвечаю. — По-моему, это дерьмо. Меня больше интересует другой Якоб. Тот, книга которого стоит у меня в комнате. Ты знаешь его?

Диван действительно прилипал к ляжкам — без одежды кожа на нем быстро потела.

— Очаровательная прямолинейность, — губы Себастиана кривятся, он ставит бокал на стол. — Я тоже буду прямолинейным.

Дыщ! У меня звезды из глаз посыпались. Буквально. Синие, зеленые и оранжевые. Слезы хлынули на щеки, сопли — на подбородок. Я схватился за пульсирующий нос. Повсюду было мокро, кисло пахло вином. Оно выплеснулось на живот и бедра, по белой ткани трусов расплылись пятна, небольшая лужица скопилась между ног. Пустой бокал издал дребезжащий звук, когда я поставил его на стол. Рука тряслась.

Себастиан покачал головой:

— Ай-яй-яй, ты посмотри только, какое свинство! А все потому, Джек, что ты нарушил четвертое правило башни. Правило повиновения. Ты здесь не для того, чтобы задавать вопросы, а чтобы отвечать, когда тебя спрашивают. Ты здесь не для того, чтобы делать то, что тебе хочется, а чтобы выполнять то, что тебе велят. Ты понял?

Четвертое правило. Мля, на этой гребаной башне еще и три других отстойных правила есть?

На этот раз я рассмотрел несущуюся мне навстречу ладонь, но уклониться не успел. Досталось теперь уху, уже изнасилованному перкуссией. Удар отбросил меня мордой в диван, и я обслюнявил черную подушку.

— Ты не ответил на мой вопрос, — прозвенел один из жужжащих в башке голосов.

Я кое-как сел. Винная лужа перетекла под задницу, и теперь там противно хлюпало.

— Да, я понял, — шевелить прикушенным языком было больно.

— Хорошо, — улыбнулся Себастиан. — Потому что мне не хотелось бы быть с тобой жестоким, Джек, — он протянул руку и коснулся моей щеки. Осторожно, почти нежно.

— Просто такова башня. Когда нарушаешь ее правила, немедленно следует наказание, — его пальцы спустились ниже, на грудь, и поползли по мокрому от вина животу. Я сидел бревно бревном, не смея пошевелиться. Мужик явно был в адеквате не больше, чем Ганнибал Лектор.

— В первый раз я сделал скидку на твое незнание. Но в следующий раз простой оплеухой ты уже не отделаешься, — скользкое ощущение на животе пропало, влажная ладонь Себастиана возникла перед моим лицом. — Правда, похоже на кровь? К счастью, вино гораздо приятнее на вкус. Попробуй, — его пальцы сунулись между моих губ, я ощутил кислый вкус на языке, но не смел увернуться или оттолкнуть его руку. — Не слишком пряное, нет? — внезапно он наклонился и лизнул мое мокрое бедро. Я дернулся, но Себастиан вогнал пальцы мне почти в глотку, запрокинул голову назад, ухватил за ногу другой рукой, и провел языком выше, к паху.

Больше всего мне хотелось всадить зубы в его кисть, так чтобы он завизжал от боли, но я думал о том, что будет потом, со мной и с мамой, и просто боролся с тошнотой, чувствуя, как его язык движется по моему животу и внутренней стороне бедра, как гигантский ядовитый слизень. Наконец Себастиан оторвался от меня, и выпустил мой рот.

— Какой ты сладенький мальчик, Джек, — прерывисто пробормотал он, облизывая губы. — Твой вкус прекрасно дополняет Пино Нуар. Но мы немного увлеклись. Тебе ведь еще нужно выучить остальные правила башни.

Потом я должен был повторять за ним слово за словом, как клятву скаута:

Правило первое: никому не говори о башне.

Правило второе: что принадлежит башне, остается на башне.

Правило третье: не пытайся проникнуть в башню, когда дверь заперта.

Правило четвертое: всегда повинуйся хозяину башни.

Что касалось второго пункта, то Себастиян пояснил, что мне не разрешалось выносить что-либо из красной комнаты. А если я приносил что-то извне сюда, кроме той одежды, что была на мне, этот предмет должен был здесь и остаться.